Ничего не сказав в ответ, Шинджу вышла из кареты. Иезуит придержал дверь, которую собирался закрыть слуга, и вкрадчивым голосом произнес:

– Если выдадите себя, Япония тут же откажется от вас. Как и мы. Так что не советую предпринимать что-то втайне от нас.

Японка запахнула плащ, отвернулась и пошла к особняку де Вардов.

Утром Шинджу в сопровождении служанки Сумико спустилась в небольшой сад, располагавшийся со стороны заднего фасада дома. Женщина присела на витую скамью, но много времени там не провела. Заметив на балконе графиню де Вард, японка тут же отвернулась, словно не видит хозяйку. Госпожа Хоши заявила служанке, что хочет пройтись и приказала раскрыть зонт. А ведь действительно – солнце заливало слепящим светом молодую зелень и дорожки парка. Зонтик, благодаря своей пестрой расцветке – сочетанию желтого, красного и оранжевого, – походил на огромный цветок. И конечно, как и рассчитывала Шинджу, он сразу привлек внимание Александрин.

– Сударыня, доброе утро! Какая прелесть! Что это? – поинтересовалась графиня.

– Это зонт из бумаги. Он великолепно защищает от солнца.

Что еще, как ни яркая безделушка, может захватить женщину? Вскоре мадам де Вард уже крутила в руках сею столь необычную вещицу, а через полчаса приятельской болтовни получила зонт в подарок. Александрин была довольна и уже представляла, как будет красоваться с японским зонтиком в парке Фонтенбло, когда туда отправится двор. Несомненно, она затмит даже саму Атенаис де Монтеспан! А если приехать туда с японкой? Тогда она точно всколыхнет двор! Графиня де Вард с улыбкой повернулась к Шинджу, собираясь что-то сказать…

Ихара медленно отвел локоть назад, натягивая тетиву и прицеливаясь. Мускулы на руках и спине забугрились и проступили отчетливее. Наблюдавшие за стрелком зрители застыли в напряженном ожидании. Поза лучника внушала трепет и восхищение – молодой, обнаженный по пояс воин выставил вперед одну ногу и, прищурившись, смотрел на цель. Ею была сухая булочка, которую один из мальчишек, ловко забравшись вверх по стволу дерева, наколол на сучок. Для самурая попасть в такую мишень было детской забавой, ведь он легко поражал стрелой скачущую белку, но ему нравилось, как местные жители восхищаются его умением и он позволял им наблюдать за своими тренировками. Признаться, тщеславие было не чуждо молодому французу, несмотря на строгое японское воспитание.

Штаны хакама только подчеркивали его стройный силуэт – широкие плечи, узкую талию и поджарые бедра. Японского колорита юноше добавляли его неизменные мечи и собранные в хвост волосы. Конечно, такой необычный для французских реалий конца XVII века персонаж не мог не привлекать внимания. А в связи с тем, что к тому времени Япония по развитию значительно опережала Францию, самурай чувствовал некое свое превосходство перед всеми окружающими его людьми.

Когда поблизости остановилась карета с гербами, сам хозяин нищей гостиницы бросился приветствовать знатного гостя в надежде заманить его внутрь. Из экипажа выглянул какой-то дворянин. Не отрывая взгляда от самурая, который как раз пустил стрелу, и та вонзилась в дерево, пригвоздив к нему булочку, он спросил у старика, кто этот юноша и где живет.

– Он занимает комнату на втором этаже и еще одно небольшое помещение для слуги, – ответил хозяин постоялого двора.

– У него есть слуга? – усмехнулся вельможа. – Не дурно!

На следующий день Мана еще спала в своей тесной комнатушке, когда Ихара отправился на очередную вылазку. Он не терял надежды найти дом графа де Варда и сегодня собрался пойти на рыночные ряды, поспрашивать там. Однако заблудился. Наблюдавшего за ним из кареты человека он заметил практически сразу. Тот, приоткрыв дверцу, махнул юноше рукой. Касэн приблизился.

– Здравствуйте, молодой человек, мне показалось, или вам нужна помощь?

– Д-доброе утро, сударь. Я п-плохо знаю Париж, п-поэтому заблудился, – стараясь говорить как можно более четко, ответил самурай.

Незнакомец, кажется, вовсе не удивился необычному виду юноши.

– Я отвезу вас. А вы по пути расскажете мне, что это у вас за диковинное оружие.

– Это мечи. Д-длинный называется катана, короткий – вакидзаси.

Как известно, самурай не выходил из дома без них.

– И вы умеете ими пользоваться?

– Да.

– Покажете мне свое искусство?

Конечно, живи Ихара все это время во Франции, да еще и вращаясь, как ему было положено по рождению, в кругах высшей французской знати, он бы без труда узнал во встретившемся ему человеке придворного художника-баталиста Адама Франса ван дер Мейлена. Тот был родом из Брюсселя, долго жил во Фландрии, но в 1664 г. приехал в Париж по приглашению государственного министра и мецената Кольбера и получил должность при дворе.

Этот юноша с японскими мечами и луком вызвал интерес художника, когда тот случайно увидел его возле какого-то забытого богом постоялого двора. Воображение Мейлена уже рисовало ему сюжет с участием столь колоритного персонажа – молодого, дерзкого, как сокол в полете, лучника, все существо которого проникнуто азартом схватки и пламенем боя. Мастер решил, во что бы то ни стало воплотить свою идею.

Ихара же смекнул, что наконец-то попал в общество дворянина, у которого мог бы разузнать интересующие его сведения. Однако сразу рассказывать о себе и о том, что его привело в Париж, японский воин не стал. Кто знает, кем на самом деле является этот человек.

Предложение Мейлена остановиться у него вызвало в душе Касэна радостный подъем. Наконец-то они вырвутся из столь низкой жизни и Манабудет спать в теплой постели на чистом белье, а не на жалком вытертом от времени матрасе.

Девушка сначала настороженно восприняла данное предложение, но потом решила, что если Ихара считает это правильным, то пусть будет, как он скажет. В конце концов, самой ей некуда было податься в этом чужом каменном городе. Париж казался ей, привыкшей к деревянным просторным домам, грязным холодным гигантом.

Комнаты, в которых им предложили поселиться, выглядели довольно мило. Княжна заметила и дорогие ткани в интерьере, и множество всяческих безделушек вроде статуэток, блюдец, пиал и подсвечников.

Ихара кратко рассказал художнику об их приключениях – о том, что прибыли во Францию с японской делегацией и о том, как сбежали, якобы желая просто побывать в Париже.

– Я слышал, что военному ремеслу самураи посвящают всю жизнь,