Крысь был заметен издали. Ярко-красная рубаха не торопясь двигалась по периметру стройки, и черная плеть взвивалась в воздух, подгоняя нерадивых. Стас подгадал, когда маршрут надсмотрщика пересечется с его, вздохнул поглубже и решился.

— Господин начальник! — крикнул он, остановившись.

Крысь медленно повернул голову. Белесые ресницы заморгали. Ставры знали — это недобрый знак.

— Почему не работаешь? — процедил он. Рука аллери потянулась к плети.

— Пошли, дурак! — толкнул в спину напарник. — Нас забьют плетьми!

— Господин начальник! — упрямо проговорил Стас. — Выслушай меня! Мне надо поговорить с тем, кто управляет стройкой!

— Ха! — Крысь вразвалку подошел ближе. Конец плети, как гибкая змея, волочился по песку.

— Опусти носилки, тяжело же! — сказал Стас оцепеневшему от страха напарнику.

— Меня убьют, если я брошу! — едва не заплакал старик.

— Как хочешь. — Стас бросил свой край, и камни высыпались на землю. Трое ближайших стражей тотчас направились к нему.

— Пощадите, я не с ним! — упал на колени старик. — Я хочу, хочу работать!

Стас шагнул к Крысю.

— Я знаю, как можно строить быстрее! — В словаре ставров не было ни слова «инженер», ни «механик» — ничего похожего по значению, и Стас замялся, подбирая слова: — Я могу… улучшить эти… которые поднимают… сделать другие…

— Что? Ты, грязный варвар! Что ты можешь знать об искусстве аллери?! — не дал договорить Крысь. Плеть прошлась по спине съежившегося Стаса. — Твое дело — носить камни, скотина!

Досталось и напарнику, но после первого же удара тот упал, и про него забыли. Главным блюдом был Стас. Плеть визжала в воздухе, с каждым ударом уходили силы и желание что-то объяснять…

Стас вскочил, через боль заставив себя прыгнуть, кубарем преодолел расстояние до Крыся, схватил надсмотрщика и вырвал плеть. Стражники нацелили копья, но Стас прижал заложника к себе, перехватив предплечьем шею.

— Назад! — крикнул он. — Или я сверну ему шею!

Охрана смешалась. Тактика действий при захвате заложника была им незнакома. У одного был арбалет, но стрелять он не решился. Загородившись заложником, Стас пятился, пока не уперся в стену. Теперь отступать некуда. Теперь идти до конца!

Придавленный могучей дланью Крысь захрипел, и Стас ослабил хватку. Помрет еще… И я за ним сразу.

— Чего тебе надо, зверь?

— Я не зверь, я… — Стас едва не сказал «человек», ведь на языке ставров человек звучало как «аллери». — Я ставр! Слушай меня, гад!

Окружившие их воины замерли, направив копья на Стаса. Стройка затихла. Бросив работу, ставры смотрели на действо, и некому было их бить.

— Мне терять нечего, рога я уже потерял! Если кто-то выстрелит или нападет, я раздавлю твою башку, как гнилой орех!

— Чего же ты хочешь? — простонал надсмотрщик.

— Прикажи, чтобы сюда позвали главного… строителя! Того, кто понимает в этих механизмах!

— Позовите… Свеарна! — пропыхтел Крысь. — Живо!

Очевидно, его приказы не обсуждались, и один из стражей быстро убежал.

Вскоре послышался шум, голоса, и отчетливей всех звучал высокий женский голос. Крысь забился под рукой, и Стас невольно напрягся. Что-то происходило. Что-то не совсем обычное, судя по реакции аллери.

— Что там? — спросил Стас, ослабив хватку.

— Повелительница! — выдохнул тот.

Голос приближался. Даже не зная языка, Стас догадался, что повелительница не в духе. А тут еще стройка остановилась…

Защелкали бичи, кто-то вскрикнул, и огромное колесо заскрипело, поднимая грузы. Где-то забухали дробящие камни молоты.

На площадку у стены вбежали воины. По сравнению с «вертухаями» они напоминали Стасу экипированных до зубов омоновцев, с той лишь разницей, что вместо автоматов и дубинок держали стальные мечи и кинжалы.

За ними явилась женщина. Рыжая, с черными как смоль бровями и яркими, четко очерченными губами. На щеке крупная родинка, впрочем, ничуть не уродовавшая ее довольно миловидное лицо.

Женщина остановилась. Ее глаза осмотрели Стаса, как неодушевленный предмет, и остановились на сжатом в лапах ставра заложнике.

Она что-то спросила. Крысь ответил. Стас слушал, не понимая ни слова. О чем они говорят?

— О чем вы говорите? — резко выкрикнул Стас. — Молчать! Я хочу знать, о чем вы разговариваете!

Повелительница удивленно приподняла бровь. Меня осмелились прервать, — читалось на ее лице. Впрочем, чего еще ждать от этих ставров…

— Говори, или откушу тебе ухо! — Стас щелкнул челюстью, и Крысь инстинктивно сжался.

— Она спрашивала: как ты смог взять меня в плен.

— Переведи: пусть она говорит по-нашему.

— Она не говорит на низших языках.

Низших! Ах ты, фашист недобитый!

Рыжая подозвала охранника. Что-то сказала. Тот подошел к Стасу.

— Повелительница спрашивает: чего ты хочешь? Зачем взял его в плен?

— Переведи: я просто хочу поговорить с главным строителем, а надсмотрщик не дал!

Снова вопрос и презрительный взгляд. «Если уж римляне рабов за людей не считали, то ставров здесь и подавно», — подумал Стас.

— Повелительница спрашивает: знаешь ли ты, какое наказание за бунт?

— Скажи: я не бунтую! Я лишь хочу поговорить с тем, кто строит город!

Бровь женщины вновь поднялась. Она произнесла одно слово, и Стас ответил, прежде чем получил перевод:

— Скажи: я знаю, как можно улучшить все эти приспособления, чтобы стройка была закончена быстрее!

Воин перевел. На лице рыжей отразилось изумление. Тонкие чувственные губы пересекла недоверчивая усмешка. В этот момент на площадку вбежал невысокий коренастый человечек с обритой наголо головой и замер, склонясь перед повелительницей. Она что-то спросила. Толстяк ответил. Воин выслушал хозяйку и повернулся к Стасу:

— Это правда, что ты послал за главным строителем?

— Да, потому что я изобретатель и могу помочь и улучшить все эти приспособления! — еще раз повторил Стас. «Только бы поверили!»

— Хочешь, чтобы с тобой говорили, раб, отпусти надсмотрщика. Или тебя убьют вместе с ним, мне не нужны ни плохие слуги, ни бунтовщики.

Судя по тому, как задрожал Крысь, перевод был правильным.

Что оставалось? Лишь уповать на то, что его слова хоть немного заинтересовали хозяйку замка. А если нет… Стас оттолкнул Крыся. Освобожденный бросился к ближайшему воину, вырвал копье и замахнулся. Но слово, оброненное повелительницей, заставило его замереть. Он вернул копье и, сгорбившись, едва не ползком, отошел в сторону.