Он заставляет меня задуматься: еще недавно я бы ответила, что хочу, чтобы Дэнни вернулся и сказал, что совершил ошибку, и он по-прежнему меня любит. Это из вероятного. Я знаю, что не могу повернуть время вспять и изменить прошлое, чтобы той аварии не случилось.

– Хочу наконец-то поверить, что заслужила второй шанс. И возможно не просыпаться от кошмаров, – добавляю, чуть подумав.

Майкл хмурится.

– Тебе снятся кошмары?

– Не каждую ночь, но случается. – В этом почему-то признаваться труднее всего. – Самое худшее в кошмарах – они кажутся вполне реалистичными, пока ты спишь и не осознаешь этого до тех пор, пока не проснешься в холодном поту.

Мне неуютно от той степени откровенности, до которой дошел этот разговор. Так непросто говорить вслух о своих слабостях. Я никогда не считала себя человеком, который нуждается или ищет сочувствия и участия в других людях. Я не нуждалась в жалости посторонних. Когда я была меньше, то некоторые учителя – те, кто был в курсе того, что моя мать бросила меня и отца – относились ко мне иначе, чем к детям, чьи родители их не бросали. Это чувствовалось в их поведении и взглядах, в которых читалась жалость. Еще ребенком я поняла, что мне это не нравится.

После аварии, когда я ловила на себе один из таких жалостливых взглядов, то будто возвращалась в детство. Серьезно, я бы предпочла равнодушие или даже неприязнь, только не жалость.

– Ты не думала о том, чтобы обратиться к кому-нибудь за помощью? – после небольшой паузы спрашивает Майкл, отвлекая меня от неприятных размышлений.

Он не первый, кто об этом заговорил.

Мысли о терапии заставляют меня нервно заерзать на стуле.

– Думала, но… кажется странным сесть перед незнакомым человеком и раскрыть ему все свои мысли и страхи.

– Ты могла бы попробовать. Иногда незнакомцу открыться легче, – замечает Майкл.

Что-то в его словах есть.

– Даже если бы я и решилась, у меня нет таких денег. Психотерапевты дорого стоят, – невесело отзываюсь я, – я уже гуглила. Моя страховка этого не покроет, а за этот год мы и без того получили миллион медицинских счетов, часть из которых до сих пор не оплачена. Так что… – Не договорив, я только жму плечами. И снова мне кажется, что я жалуюсь, а я совсем не хочу, чтобы Майкл думал, будто я какой-то нытик. – Не думай только, что я жалуюсь. Сейчас есть трудности, это правда, но все будет хорошо. – Я заставляю себя улыбнуться. – В конце концов, я здорова, мой отец идет на поправку. И еще я жива, а трудно будет не всегда. Когда-нибудь, – я вздыхаю, пожав плечами, – когда-нибудь все наладится.

* * *

– Так что у вас за отношения? Вы встречаетесь, он твой парень или что? – озадаченно смотрит на меня Мона.

Сегодня пятница и мы с ней выбрались в бар, немного расслабиться и поболтать. У Карли прийти не получилось, поэтому мы вдвоем. Я выпила пару порций текилы и призналась Моне, что у меня, кажется, роман с моим соседом.

«У меня роман с Майклом».

Это звучит как-то глупо и нелепо. На самом деле я не знаю, что именно между нами.

– Не уверена. Мы целовались – целый один раз. – Я показываю ей палец. – Мы, скорее друзья, чем пара.

– Ты хочешь быть с ним друзьями? – Еще больше путается подруга.

– Да нет же! Не хочу я быть с ним друзьями! – откинувшись на диванчик в нашей кабинке, выпаливаю я. – Он меня привлекает – очень – как мужчина, но я сама попросила его не торопиться и теперь… ничего! – Я с досадой развожу руками. – Между нами будто витает это…

– Сексуальное напряжение? – подсказывает Мона.

– Точно! Оно самое, но Майкл ничего не делает, уважая мою просьбу, а я скоро на стену полезу!

– Ну, так скажи ему.

– Сказать, что передумала и если он меня не трахнет, я самовоспламенюсь? – фыркаю я, представив эту картину.

– А если и так, что ты теряешь? Думаешь, он не хочет этого услышать?

Я с сомнением поглядываю на подругу. Она серьезно? Предлагает мне пойти к Майклу и предложить ему себя?

Я вздыхаю, опустив плечи, и смотрю на текилу на нашем столе. Сколько я уже выпила? Достаточно для того, чтобы на это решиться?

А почему, собственно, нет? Что мне мешает отправиться к Майклу и сказать ему, что я его хочу? А я действительно хочу! Последние дни, когда его вижу (и не только) лишь об этом и думаю! Смотрю на его губы и желаю его поцелуи, смотрю на руки и хочу ощутить их на себе. Это уже перерастает в наваждение!

И я вижу, что он тоже меня хочет. Вижу это в том, как он на меня смотрит, но Майкл больше не пытается перейти к «активным» действиям и не удивительно. В прошлый раз я убежала и несколько дней избегала его.

Он боится, что все повторится. Что я отступлю, психану или снова стану скрываться от него. Но я не намерена делать этого. В этот раз, как мне кажется, я и правда готова. По крайней мере, мое тело – готово – в этом никаких сомнений.

После нашего первого и пока что единственного поцелуя, я запаниковала. У меня возникло чувство, будто я сделала нечто плохое и тем самым предела Дэнни. Когда я спала с Шоном (брр!) то таких мыслей у меня не возникало, потому что Шон никогда не претендовал на мое сердце, а с Майклом все иначе.

Но чем больше я с ним, тем реже думаю о Дэнни. Я убеждаю себя, что это хорошо. Этот разрыв болезненный, но он во благо. Я и Дэнни больше никогда не будем вместе.

Похоже, я наконец-то дошла до стадии принятия.

Я выпиваю еще порцию текилы, пока жду такси, и мы с Моной прощаемся.

– Пойди и возьми этого парня! – смеется подруга, когда я выбираюсь из-за стола.

Я выхожу из бара, отмечая, что у меня вполне ровный шаг и если измерить степень моего опьянения по шкале от одного до десяти, будет где-то четверка.

Я в порядке, но чуть храбрее после текилы. Сидя на заднем сиденье такси, я достаю пудреницу из сумки и проверяю макияж, не испачкались ли зубы в помаде. Волосы собраны в высокий хвост, и я решаю их распустить, немного взбив рукой. На мне трикотажное приталенное платье цвета слоновой кости, капронки и ботинки на каблуке из коричневой замши. Я неплохо выгляжу, мне не надо заходить домой, чтобы переодеться.

Сегодня Джули у бабушки, так что дом свободен и в нашем распоряжении. Если Майкл, конечно, захочет.

А вдруг он откажется?

Вот же черт!

Я нервно ерзаю на сиденье. Что если Майклу не понравится такая прыть с моей стороны?

Расплатившись и выйдя из такси, я смотрю сначала на дом Майкла, затем на свой и опять на его. В наших окнах света нигде нет, значит, папа уже лег. Он всегда рано ложится, особенно когда собирается на рыбалку.

– Так, не дрейф! – велю себе я, и, сделав глубокий вдох, подхожу к двери Майкла.