Н-да, Ян… не привязываешься…

Вдруг слышу вопрос.

— Я уже могу посещать институт? — смотрит на меня сонными глазами.

— На уроки не терпится?

— Вообще-то у меня скоро зачеты, — в темноте салона она выглядит расслабленной, спокойной.

— Уверен, сдашь их без проблем, ты ведь отличница. И да, ты можешь посещать институт. Но учти, если я замечу, что кто-нибудь крутится около тебя…

— Накажешь, — криво усмехается, — я в курсе.

— Накажу, а этого смелого в асфальт закатаю.

— Прямо в асфальт? — приподнимается, упирается локтем мне в ногу, а ее длинные волосы падают на пах. Как же хочется схватить за них, намотать на кулак и показать этой крошке, насколько я серьезно настроен.

— Думаешь, блефую? Пытаюсь казаться крутым? — веду пальцами по мягким локонам. — Ева, я слов на ветер не бросаю. Пока ты со мной, ни одного мужика рядом с тобой не будет. Методы воздействия на непонятливых у меня самые разные, но все как один действенные.

— Ты же меня отпустишь через месяц?

Ну, опять двадцать пять.

— Знаешь, я предпочту думать, что ты перехочешь уходить.

Неожиданно она садится, а в следующую секунду тянется ко мне и целует. Что это еще за игра такая, о которой я не в курсе? Какого хрена задумала маленькая поганка? То кривилась, слезы лила, характер показывала, то, пожалуйста. Но об этом я подумаю позже. Ведь если не отвечу на поцелуй, буду самым последним дебилом. Еву затягиваю на колени. Боже, какая она сладкая и теплая. Правда, целует неумело, то ли и впрямь не умеет, то ли скромничает. Но главное, не побоялась. И это уже второй раз за день. Значит, бабочки все-таки сработали, и останавливаться на достигнутом не стоит.

— Не стесняйся работать языком, — от губ перехожу к ее шее.

Что же на нее нашло? Радость от осознания скорого освобождения от меня? Н-да, ждет тебя разочарование, Краснова. Тотальное. А еще ждет очередной сюрприз. Как раз завтра и займусь его подготовкой.

Нет, надо заканчивать, иначе из машины мы до утра не вылезем.

— Нам пора в дом, — прикусываю хулиганку за мочку уха. — Кому-то завтра вставать в самую рань.

На что Ева, молча, кивает и перебирается на сидение.

Буквально заставляю себя отпустить ее. Все же надо брать себя в руки. После череды прожженных охотниц за бабками можно легко увлечься, тем более, если перед тобой оказывается такое юное неиспорченное создание. Но пора включить мозг и напомнить самому себе, что когда придет время, я должен буду отпустить ее. Потому что моя жизнь — это работа, а между делом игры в куклы. Это всё, что мне нужно.

С ума сойти! Я его поцеловала! Не думала, что смогу, но смогла. Хотя, одним поцелуем тут не обойтись. Игнашевский слишком хорошо разбирается в женщинах, чего не сказать обо мне. Я в мужчинах не разбираюсь вообще, опыта не было. На первом курсе института за мной ухаживал один стеснительный парень, но дальше двух походов в кино мы не продвинулись. Он стеснялся, я стеснялась, в итоге все стеснялись. Зато теперь посмотрите на меня! Теперь я карманная шлюшка порочного олигарха. Но хватит о грустном.

Мне еще как-то нужно навестить Олю. Желательно на этой неделе. Я, конечно, попросила тетю Надю звонить ей, но уверена, сестра ждет меня, она всегда ждет. Увы, не только меня, но и еще кое-кого, кому до нее нет никакого дела.

Захожу в комнату, где царит идеальная чистота, скольжу взглядом по отполированным поверхностям и останавливаюсь на столике у окна, на котором возвышается узкая стеклянная ваза с розой внутри. Забавно, а роза все еще держится. Говорят, цветы заряжаются энергией дарящего. И чем положительнее эта энергия, тем дольше они не вянут. Но никто и ничто на свете не заставит меня поверить в то, что роза источает свет самого Игнашевского. Скорее просто сорт такой, стойкий, плюс правильный уход.

И пока еще стою на ногах, успеваю собрать сумку на завтра, после чего иду в душ. Вот этого мне не хватало — горячей воды и ароматного геля. Но только успеваю намылиться, как до ушей доносится скрип стеклянной дверки кабины. Опять… ну почему бы ему не лечь было и не уснуть?! Следом ощущаю руки, что накрывают грудь, спиной чувствую жесткие волоски, каменные мышцы.

— Я очень устала, Ян.

— А я разве заставляю тебя работать, — слегка сжимает соски. — Мы как-то неправильно попрощались сегодня. К тому же, насколько я понял, тебе уже не больно, — прижимается ко мне, касается членом поясницы.

Как же ты меня достал! Как же я хочу лечь в постель и забыться до завтрашнего утра! Без тебя!

— Чего ты хочешь?

— Хочу принять душ, — разворачивает меня к себе лицом, — с тобой.

— И всё? — смотрю на его причиндал, судя по размерам которого, ничерта не мыться пришел сюда этот гад.

— Не знаю, — заставляет поднять голову, — почему ты все время прячешь взгляд?

— Ты меня постоянно смущаешь, постоянно заставляешь что-нибудь делать. Видимо, чтобы избежать очередного приказа. Это получается само по себе.

А он склоняется и накрывает мои губы своими. И надо же, целует без напора, без ярости, правда, задницу продолжает мять. Вдруг подхватывает меня, ставит на невысокое сидение и берет гель для душа. Через минуту его мыльные пальцы касаются внутренней части бедер, идут выше. Второй рукой он начинает массировать попу, из-за чего у меня тотчас слабеют ноги.

— Держись крепче, — шепчет на ухо.

Скоро я уже откровенно вишу на этой глыбе и морально готовлюсь к тяжелому продолжению, но в какой-то момент все прекращается. Ян отходит, встает под воду и минут на пять забывает про меня. Тогда как я остаюсь в крайне раздраженном состоянии. Вот урод! Низ живота жутко тянет, в теле ощущается адское напряжение, а в душе крепнет обида, которой априори не должно быть. Еще он стоит тут, играет мышцами, пусть и ненамеренно. Игнашевский как есть танк с пушкой максимального калибра, которая сейчас смотрит прямо на меня.

— Ты с ним ментально общаешься что ли? — усмехается изувер. — Смотри, ответит или вообще поцелует.

Да такой до смерти «зацелует». И вообще, чтобы этому колбасному магнату сделать минет, честно, тут не рот надо иметь, а пасть кашалота.

— Чему улыбаешься? — выключает воду.

— Да так, — отжимаю волосы.

— Не поделишься?

— Не думаю, что это нужно.

— Ок, — снова кривится, — идем.

Есть, оберфюрер Игнашевский! Пленная Краснова готова к пыткам… Не знаю с чего, возможно, из-за жуткой усталости, но сил осталось ровно на это — на смех над своей же беспомощностью. Ведь никто меня не заставлял пополнять ряды пленных. Сама пришла и сдалась.

Однако в спальне происходит воистину нечто удивительное. Ян подводит меня к кровати, укладывает, после чего сам ложится рядом и берет с тумбочки телефон. Всё… Этим всё и заканчивается. А когда у меня окончательно садится «батарейка» и я отворачиваюсь на бок, чтобы, в конце концов, отключиться, чувствую, как прогибается матрас, затем тяжелая рука Яна ложится мне на талию. И наступает долгожданная темнота.