Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Коля и Полинка безропотно залезли в машину, а Тамара ехать отказалась наотрез.
— Никуда я не поеду, — глядя исподлобья на хирурга, усаживавшего их в машину, мрачно проговорила Тамара.
— Милая, здесь война! Фронт! — горячился доктор.
— Я в тыл не поеду! — упрямо твердила Тамара.
Отчаявшись справиться с девчонкой — не силой же ее в машину запихивать — он, схватив ее за руку, отправился к майору. Постучавшись, вошел в командирский блиндаж.
— Товарищ майор, разрешите обратиться? — не обращая внимания на собравшихся в блиндаже капитанов и сержантов, срывающимся голосом спросил он.
— Что у тебя? — отрываясь от карты, которую они рассматривали с Черных, Степанычем и Божко, повернул к нему голову Федотов.
— У меня… Руслан Яковлевич, у меня вот! — дернув за руку, выпихнул он вперед Тамару. — Отказывается ехать в тыл, видите ли!
— Почему? — нахмурился майор.
— Я никуда не поеду, — мрачно и спокойно глядя на майора, повторила Тамара.
— Ты хочешь вернуться домой? Тамара… — начал было майор.
— Я хочу остаться в отряде. Я иду с вами, — перебила его девочка.
— Это невозможно, — бросая карандаш на карту и выпрямляясь, майор очень серьезно смотрел на девочку. — Здесь война, Тамара! Мы не играем в игры!
— Я догадалась. В тыл не поеду. Засунете в машину силой — выпрыгну по дороге. Умудритесь довезти до города — все равно сбегу и найду вас, — девочка была смертельно серьезна. Карие глаза прямо и смело впились в лицо Федотова. — Хотите проверить, товарищ майор? — выделила она обращение голосом.
— Тамара… — майор присел перед девочкой на корточки, взяв ее за худенькие запястья. — Здесь война. Здесь убивают. Мы воюем за то, чтобы вы жили, — попытался уговорить девочку майор. — Детям на войне не место.
— А кому место? Вам? Или им? — мотнула она головой в сторону стоявших возле стола и смотревших на них мужчин. — Или, может, тете Розе здесь место? Или медсестрам, что вытаскивают вас из-под огня? Кому? — худенькая грудь девочки часто вздымалась, но это было единственным, что указывало на ее волнение. Голос и лицо были абсолютно спокойны.
— Тамара, ты ребенок! А мы все — взрослые люди! — привел контраргумент Федотов, вставая и глядя на девочку сверху вниз.
— Я пионерка! — гордо вздернула подбородок девочка. — Я клятву давала!
— Ты три дня провела в госпитале. Хочешь быть медсестрой? — выпустив ее руки, и возвращаясь к столу, жестко спросил Федотов. — Тогда тебе тем более следует отправиться в тыл и закончить курсы медицинских сестер. Товарищ Макаров не возьмет тебя без образования! — хирург активно закивал.
— Разведчицей, — спокойно произнесла девочка.
— Что? — вылупил на нее глаза майор.
— Я хочу быть разведчицей, — вскинув голову и глядя на него снизу вверх, повторила она. — И у меня есть неоспоримый плюс — я девочка. Я пройду там, где никогда не пройдут ваши взрослые люди.
— Оставьте ее здесь, товарищ майор, — вдруг подал голос Степаныч.
— Ты в своем уме? — резко развернулся к нему Федотов. — Она ребенок!
— Она уже не ребенок, — покачал головой Степаныч. — Посмотри ей в глаза. Она все равно вернется. Если дойдет живой и невредимой.
— А кто здесь за нее отвечать будет? — взъярился майор. — Сколько тебе лет, Тамара? — резко повернулся он к ней.
— Двенадцать, — с вызовом ответила девочка.
— Я буду отвечать, — подойдя к девочке, положил ей руки на плечи Черных.
— И я, — отозвался Степаныч, опираясь на стол пятой точкой и складывая на груди руки. — Мы все.
— Вы с ума посходили? — переводил взгляд с одного на другого Федотов. — Она девочка! — произнес он возмущенно. — Ее банально деть некуда! Где она будет спать? В землянке с мужиками?
— Придумаем что-нибудь, — серьезно проговорил Черных.
— Отставить! — рявкнул Федотов. — Девочке здесь не место! Машина уже ушла? — обратился он к хирургу.
— Ушла… — вздохнул он. — К вечеру еще четыре подъедут.
— С этими машинами в тыл, ясно? Тамара? — перевел он на нее взгляд. — Это приказ!
— Значит, Мишке можно, а мне нет? — прищурилась на него Тамара.
— Мише почти шестнадцать, и он мальчик! Мужчина! — раздраженно ответил ей майор. — Выполнять приказ!
Фыркнув, Тамара резко развернулась и вышла из блиндажа, гордо вскинув голову.
— Товарищ майор, оставь девчонку, — попросил Черных. — С нее будет толк.
Степаныч согласно закивал, поддерживая капитана.
— Я сам займусь ее обучением, — поправив ус, серьезно сказал он.
— Вы что, не понимаете? Была бы она мальчишкой — да оставляйте! Но она девочка! Зима впереди! Она по снегу будет с нами ползать? Застудится девчонка! Да и возраст у нее такой… ммм… — майор неопределенно покрутил руками. — Созревать она начнет вот-вот. И где она со своими тряпочками будет? Против природы не попрешь! Да и… Вы за всех солдат поручиться можете? Не дело вы задумали, мужики! — сдвинув брови, сердито отчитывал их майор.
— Ну, нужна она солдатам, — мрачно отозвался Божко. — Очень надо с соплёй связываться. Им вон хватит, с кем связаться. Да и Тамара девочка серьезная.
— И упрямая. Подожди, командир, — ухмыльнулся Черных. — Не поедет она в тыл, вот увидишь. Жди сюрприза, товарищ майор.
Степаныч с Божко широко улыбнулись, переглянувшись и согласно закивав головами.
— Девчонку в отряде не оставлю! — рыкнул Федотов и мрачным взглядом обвел ухмыляющихся подчиненных. — И нечего мне тут лыбиться! Делом займитесь.
Тамара, набычившись, под конвоем Макарова шагала к санчасти. Хирург, доведя ее до палатки с ранеными, ухватил девочку выше локтя. Тамара, кинув на него злой взгляд, резко выдернула руку из его руки.
— Я не арестованная! — огрызнулась она.
Хирург тяжело вздохнул.
— Наташа! — позвал он.
Из палатки через минуту выглянула медсестра.
— Да, Сергей Иваныч? — сбрасывая в кучу грязного белья перед палаткой горку окровавленных бинтов, улыбнулась она. — Звали?
— Звал. Пригляди за девочкой, пока не придут машины. С первой же машиной она едет в тыл. Приказ Федотова, — сбагрив девчонку, он быстро скрылся в палатке.
— Том, пойдем, тебя там раненые уж заждались. Ждут, когда ты им письма почитаешь, — весело позвала ее Наташа. — А то машина уж скоро приедет. С ней бы и ответы передать.
Тамара пошла в палатку. Тяжелая атмосфера боли ей совсем не нравилась — раненых было жаль до слез, а помочь она им не могла. Чувство абсолютного бессилия заставляло сжиматься сердце от ненависти, глядя на искалеченных, скрипящих зубами от невыносимой боли совсем недавно здоровых и сильных мужчин.