меня, что узнать того или иного не то что тяжело — практически невозможно. В руках у полицейского какая-то железка. Наверное, оружие. Смотрит он в сторону, в окно, но надо полагать, краем глаза наблюдает и за мной. Вне всяких сомнений — следит, иначе и быть не может. По-другому никак нельзя, но меня это сейчас не особо смущает. Безусловно, и в мыслях пока нет оказывать сопротивление или неповиновение, о чём уж тут речь? Я полностью дезориентирован, да и сил, кажется, нет. Не разобрался ещё, что и как. Неплохо бы получить хоть какие-нибудь разъяснения. Явно ведь, что вышло какое-то недоразумение. Ошибка получилась, будем надеяться, что скоро всё вскроется и надолго меня не задержат.

Я неловко поворачиваюсь набок. Движение даётся не без труда, но радует уже тот факт, что вообще способен двигаться. Как оказалось, лежу не на голом полу, а на чём-то мягком — то ли матрац, то ли какая-то переносная туристическая снасть, довольно мягко и удобно. Своей активностью я даю меркурианцу понять, что очнулся. Если угодно, приглашение к диалогу, должен же он хоть что-то сказать! Однако он, хотя и реагирует на моё телодвижение, но вяло и лениво — поворачивает голову, но тут же теряет интерес к моей персоне и вновь пялится в окно. Интересное положение. Почему молчит? Неужели ему нечего мне сказать? Во рту сухо и противный вкус. Затхлый, мерзкий. Чуть покашливаю, прочищая горло. Легче не становится. Чувствую, что кто-то находится рядом. В изголовье моего ложа кто-то сидит и смотрит на меня. Слышу дыхание. Я ложусь на спину и запрокидываю голову. Этот кто-то протягивает руку вверх и включает слабое тусклое освещение. Свет хоть и слабый, но на несколько секунд ослепляет. Видимо, довольно долго был в отключке, раз глаза настолько отвыкли. Я щурюсь и узнаю Стеллу. Это она сидит в изголовье, прямо на полу. Смотрит озабоченно и, кажется, с сочувствием. Ладно, хоть так.

— Глупый, — тихо говорит Стелла и кладёт ладонь мне на лоб. Рука у неё холодная, но мягкая. Даже в такой непонятной и, вероятно, опасной ситуации не могу ничего поделать, а просто лежу и наслаждаюсь этим прикосновением. Стелла осторожно поглаживает меня по щеке и участливо спрашивает: — Как вы себя чувствуете?

— Ничего, — пытаюсь сказать я, но получается одно лишь хрипение. Вновь прокашливаюсь, прочищаю горло и повторяю уже более бодрым голосом: — Ничего, вполне терпимо.

— Зачем же вы пошли за мной? — Стелла закрывает глаза и немного качает головой из стороны в сторону, словно бы осуждая. — Как же глупо и опрометчиво было с вашей стороны…

— Я… — говорю и, конечно же, замолкаю. Что тут скажешь? — Я… Зато мы вместе… В этой ситуации вы не одна… — Стелла открывает глаза и озадаченно на меня смотрит. Определённо не понимает, о чём говорю, и поэтому дополняю: — Полагаю, нас арестовали? За что арестовали, я вас не спрашиваю, понимаю, что это какое-то недоразумение. Но рад составить вам компанию, рад морально поддержать в этой ситуации.

— Ах, да. Конечно. — Стелла невесело усмехается. — Разумеется, вы до сих пор не понимаете, что происходит. — Стелла с сожалением смотрит мне в глаза. — Простите, Стефан. Уверяю, честное слово, ребята действовали по собственной инициативе. Если бы я знала, что вы будете идти за мной до конца, я бы попросила их не нападать на вас. Просто они не знали и… — Стелла замолкает и бессильно разводит руками.

— Действительно, я вообще ничего не понимаю, — признаю я. В самом деле, решительно ничего не понятно. Всем своим видом пытаюсь выразить это, и Стелла, конечно, видит моё замешательство. — Давайте по порядку…

— Давайте, — соглашается она. — Во-первых, вы до сих пор думаете, что это — полицейские? — Стелла слегка кивает в сторону сидящего рядом с окном меркурианца.

Ну да, теперь я признаю его просто меркурианцем, а не полицейским-меркурианцем. Из построения вопроса это как бы вытекает. Конечно, это не полицейские, давно уже надо было догадаться. Чёрт возьми, действительно, с какого это чёрта им везти нас на… До меня только сейчас доходит, что за бортом — ночь. Ночь, чёрт бы её побрал! А вчера (или когда там на меня напали?) был день! Фраза, которая для землянина выглядит вполне логично и не вызывает сомнений, в контексте особенностей Меркурия означает совсем другое. Ведь это означает, что мы проделали путь в несколько сотен километров! Да, сотен, а может быть, и тысяч! С какой это, интересно, целью? С какой это, любопытно было бы знать, целью полицейские (разумеется, сейчас я уже точно знаю, что это — никакие не полицейские, просто для создания противоречия называю их так) не сдали нас в ближайший участок, а везут арестованных на другую сторону Меркурия? Тем более — граждан другой планеты, отношения с которой, кстати, не совсем просты, а, прямо скажем, натянуты. Что за чепуха? Что всё это означает? Неприятная дрожь пробегает по телу. Что за свинство? За без малого неделю второй инцидент, вторая травма и всё такое.

— Кто же это? — тихо спрашиваю я так, чтобы меркурианец не услышал.

— Это — мои… — Стелла на секунду задумывается. — Хм… Мои друзья. Правильнее сказать — деловые партнёры. Они не служат в полиции, но имеют кое-какое отношение. Впрочем, не будем заострять на этом внимание. — Стелла отводит взгляд в сторону. — Вышла вот какая история. Мне позарез нужно было попасть на другую сторону Меркурия, а в создавшемся положении это не так-то просто. Более того, туда, куда мне нужно, запросто не попадёшь, это — режимная зона, охраняемая землянами территория… О, чёрт… — Стелла хватается за голову. — Так много информации, так много я обязана вам объяснить, и так много того, что вы знать не должны…

— Успокойтесь, Стелла, — мягко говорю я.

Уже не так озадачен. Осознание того, что меркурианцы являются дружественной Стелле стороной, меня весьма воодушевляет. По крайней мере, не враги, и это уже хорошо. Режимные объекты и охраняемые зоны — это, конечно, не есть хорошо, но пока мы не сделали ничего противозаконного. Уверенности в том, что правильно понял, у меня тоже нет, но я протягиваю руку и слегка дотрагиваюсь до лица Стеллы.

— Давайте по порядку, — говорю я. Стелла кивает.

— Так вот, после известных событий, почти на всей территории Меркурия объявлен комендантский час.