– Но как…

– Тихо. Смотри!

Йона видит, как стайка бабочек взлетает, танцует в воздухе и приземляется на зеленый бак.

– Они сюда каждый год прилетают, – шепчет Килиан ей на ухо.

– Но зачем? Что им тут нужно?

– Не знаю. Может быть, раньше, пока всё не залили бетоном, тут жила колония бабочек. И следующие поколения чувствуют, что это их место. Они останавливаются здесь, когда мигрируют. Всего на несколько дней.

У Йоны как-то странно трепещет сердце в груди. Совсем рядом с ухом дыхание Килиана, и эти бабочки – самое красивое, что она видела в жизни. Они с Килианом так и сидят, тихо-тихо, пока бабочки вдруг не взлетают и не растворяются оранжевым облачком в сером пейзаже Радовара.

Йона сидела бы так целую вечность, но Килиан вскакивает на ноги и помогает ей подняться. До люка они добираются без приключений. Йона ударяется коленом о торчащий камень, но почти не замечает боли. Призрачный шорох, так пугавший ее по дороге сюда, превратился теперь в трепет тысячи крыльев. До Звездного Света они с Килианом добираются как-то слишком быстро. Йона проводит руками по холодному бетону. Она не хочет туда возвращаться. Никогда.

Килиан отводит взгляд и торопливо, будто нехотя, произносит:

– Тебе не понравится то, что я сейчас скажу. До акции в Восходе мы не увидимся. Тебе пока нельзя приходить к Своре. Мы обсуждали это вчера. Все согласились, и Залман тоже.

Из тоннеля словно выкачали весь воздух. Тьма сгустилась и проникла в самое сердце. Йона хватается за край лаза, чтобы не упасть.

– Слишком опасно. Ты, может быть, не замечаешь, но после нашей акции в воскресенье правление следит за всеми твоими перемещениями. Ты ведь и так под подозрением после кражи цветка и прогулок на минус одиннадцатый. Залман говорит, Флис – настоящая ищейка. Раз взяв след, он с него уже не свернет. А ты каждый день пропадаешь на несколько часов, такое не может остаться незамеченным.

– Я уже много лет так себя веду, все давно привыкли. Я очень осторожна. Всегда прячу пропуск в новое место, всегда езжу на разных лифтах, выхожу на разных этажах. Знаешь, какие у меня теперь сильные ноги от постоянной ходьбы по лестницам?

– Ты не знаешь, откуда может прийти беда. Ведь наверняка ты не догадывалась, что твой брат выдаст секрет про бабушкины цветы.

– Он случайно. Похвастался другу.

– И что мешает ему сказать другу, что его сестра каждый день где-то пропадает? Нет, Йона, следующие десять дней тебе надо быть образцовой девочкой. Без тебя нам в Восходе не справиться. Мы всё сделаем сами: транспаранты, маски, флаеры. От тебя требуется только, чтобы ты жила обычной жизнью.

– Я больше не могу жить обычной жизнью.

– Прости, но я еще вчера должен был тебе это сказать. Каждый раз, когда ты приходишь, вероятность, что тебя выследят, возрастает.

– Понимаю, – выдавливает из себя Йона.

– Я бы хотел, чтобы было по-другому, – говорит Килиан.

«И я, – думает Йона. – Пусть за мной по тоннелям будет гнаться Серая Бригада. Пусть мне надо будет забираться на здания и развешивать транспаранты. Пусть я хоть каждый день буду взламывать сложнейшие коды. Что угодно, только не возвращаться в Звездный Свет».

– А если что-то пойдет не по плану? – спрашивает она. – Если мы с родителями не пойдем в Восход или за мной всё время будут следить и я не смогу отойти? Или с вами что-то случится?

– Я думал об этом, но так ничего и не придумал. До акции в Восходе поддерживать связь не получится. – Он колеблется. – У нас есть комфоны, но мы стараемся ими не пользоваться. Я не могу тебе его дать. Слишком опасно. Встречаемся без четверти два у запасного выхода с обратной части Восхода. Если дверь не откроется, мы поймем, что тебе что-то помешало и акция сорвалась. А если ты придешь, а нас нет, как можно быстрее возвращайся на сто двадцать третий этаж и притворяйся, что тебе весело. Мы свяжемся с тобой после.

– А если вам придется скрываться? – Самый страшный кошмар: она приходит в тоннель, а их нет.

– Тогда ты не сможешь нас найти. Но я найду тебя сам. Обязательно.

Всё сказано. Выбора нет. Йона исчезает в темной дыре под названием Звездный Свет.

День официального открытия Восхода Радовара начинается с промозглого утра. В это воскресенье даже Йона не получает никакого удовольствия от ранней прогулки. Ветер холодный, но он не может разогнать туман. Кажется, по всему парку клочьями висит мокрая серая вата, и со всех листьев стекают капли дождя. Йона ходит по парку кругами и считает минуты. Она начала отсчет одиннадцать с половиной дней назад. С тех пор как она в последний раз была в тоннеле, прошло 18 тысяч 114 минут. Что произошло за это время? Что Свора написала на плакатах? Что делать, если они не придут?

Через 318 минут в Парадизе мэр Хаверс приступит к своей речи, и разверзнется ад. Йона потирает лоб, но головная боль, мучающая ее уже несколько дней, не проходит.

Папа сегодня утром встал в прекрасном настроении, несмотря на всю свою нелюбовь к прогулкам в парке и плохую погоду. На вопрос Йоны, нельзя ли разок остаться дома, он ответил взглядом, полным удивления. Она же сама прекрасно знает, что нельзя, тем более «в этот знаменательный день, когда город преподнес им такой подарок», – сказал достойный подражания гражданин Роб Бергер.

Папа уже много дней не находит себе покоя. Его лучший костюм еще со среды отглажен и висит на вешалке в шкафу, а вчера он принес подарок для Йоны – розовое платье с красными цветами. «Я подумал, вдруг тебе захочется надеть что-нибудь другое вместо джинсов и футболки. Это ведь особенный случай». Щеки у папы пламенели, почти как цветы на платье, и Йона почувствовала прилив нежности. Он так старается. Она ответила: «Здорово, папа, спасибо!» – и решила, что улучит момент и прольет на платье томатный соус.

Но папа с такой гордостью продемонстрировал платье маме, что у нее не хватило духу. И вот теперь она, как розовый факел, садится в автобус, предназначенный для гостей Восхода. До сегодняшнего дня ей только один раз довелось прокатиться на автобусе: когда они с классом ездили на экскурсию на водохранилище у границы Радовара. Но тот автобус не шел ни в какое сравнение с этим. На каждом сиденье лежит пакетик с леденцами и соком, из динамиков льется тихая музыка, а специальный сопровождающий спрашивает, всем ли удобно. Йона с большим удовольствием ехала бы на нем гораздо дольше, чем двадцать минут.

Довольно быстро они покидают Космический квартал и едут по другому Среднему району, отличающемуся от Космического разве что названиями домов: Колибри, Полет Ласточки, Орлиное Гнездо. А уже за ним начинаются Верхние районы, и Йона вытягивает шею, чтобы что-нибудь разглядеть. Улицы тут шире, фасады разнообразнее. А там, вдали, неужели дерево? Она прижимает нос к стеклу, чтобы было лучше видно, но автобус поворачивает и заезжает на парковку Восхода.