«Леон!» – так кричала мэр. Леон? Йона со всей силы сжимает кулаки, так что ногти врезаются в ладонь, – чтобы не чувствовать боль, раздирающую ее изнутри.

– Где Килиан? – спрашивает она, проклиная саму себя за то, что голос звучит плаксиво, и еще глубже всаживая ногти в ладонь. – Куда вы его увели?

– Кого? Ты про Леона? Можешь о нем не беспокоиться, он со своей матерью.

Йона в забытье сидит на заднем сиденье внедорожника между двумя Серыми бригадирами. Килиан на самом деле не Килиан. Он Леон. Разве это имя не означает «лев»? Ему бы больше подошло имя, которое переводится как «змея». И глаза у него должны быть не синие, а желтые. Килиан со змеиным жалом. Притворялся бродягой, героем, ломающим существующий порядок ради светлого будущего. И при этом скрывал, что его родная мать – главный человек в городе, который он якобы ненавидит. Смех женщины в сером костюме до сих пор стоит у нее в ушах: «Что? Он не сказал тебе, что он сын мэра? Ну что ж, ты не первая, кому он навешал лапши на уши».

Йона хотела сказать, что не верит, но вдруг всё, что требуется, чтобы говорить: воздух, слова, язык, сердце, – всё куда-то исчезло. Осталась только пустота. После этого допрос быстро закончился.

– Давай уже заканчивать, – сказал женщине тот, второй. – Эта девица ничего из себя не представляет, просто увязалась за Леоном. А в Звездный Свет и так уже отправилось три взвода прочесывать территорию. И в здании, и под землей. Хотя эти твари, конечно, не такие дураки, чтобы возвращаться назад. Но ничего, еще попадутся. Сколько мы ей дадим?

И они дали десять тысяч штрафных баллов. Десять тысяч… Мгновенный подсчет выдает черную, как ночь, цифру: семья Бергер опять оказывается под землей.

– Но я ведь спасла мэра, – только и смогла выдавить в свое оправдание Йона.

– Да, это ты молодец. Ты же понимаешь, что иначе у твоей семьи вообще не осталось бы баллов? Мы в Радоваре не любим тех, кто борется с системой и ставит свои интересы выше городских.

Машина поворачивает на площадку за Звездным Светом. Йона представляет, как колышутся занавески, как люди начинают выглядывать в окна. Не так уж часто джип Серой Бригады останавливается у их дома.

Выходя из машины, она опускает голову. Как будто через час все и так не узнают, какой позор она навлекла на свою семью. В здании их встречает Чарльз Флис. Йона не может заставить себя посмотреть ему в глаза, но почти осязает исходящее от него порицание. Он без слов разворачивается и идет в свой кабинет. Бригадиры подталкивают ее в спину. Только она подумала, что хуже быть не может, как видит в кабинете Флиса родителей. И если папин гнев для нее не новость, то обреченный взгляд мамы ранит Йону, как удар кинжалом.

– Мам… – сипло шепчет она. – Я не знаю, что вам сказали, но это я спасла мэра. Она хотела ее застрелить. Я не знала, честно. Я только хотела…

– Давай, Йона Бергер, скажи нам, чего ты хотела. Ты всё получаешь на блюдечке с голубой каемочкой, но тебе этого мало, так ведь? Скучно тебе стало? Захотела повеселиться и поэтому испортила всем праздник? Или ты собиралась как можно больше напакостить своей семье?

Папины слова осыпают ее словно градом. Пам, пам, пам. Она вся съеживается. Но это ничто по сравнению с молчанием мамы. Оно – как удар молнии.

– Мам… – начинает она опять. Но один из Серых бригадиров рывком усаживает ее в кресло, а Чарльз Флис поднимает руку.

– Помолчи, Йона Бергер. Я помню, что первые минус-баллы ты принесла своей семье уже на следующий день после того, как вы сюда вселились. Мы сразу поняли, с кем имеем дело. Но никто не ожидал, что ты настолько испортишь жизнь своим близким.

– Я спасла мэра, – шепчет Йона.

– Знаешь, что было бы, если бы ты ее не спасла? Думаешь, ты вернулась бы в Звездный Свет?

Йона качает головой.

– Ты участвовала в акции, направленной на то, чтобы испортить церемонию открытия Восхода, и, судя по всему, примкнула к Своре, группе хулиганов из Нижних районов. Считаешь, они герои? Чушь! Они просто не хотят работать как все и поэтому задумали подорвать существующий порядок. Я глубочайше разочарован, что среди жильцов Звездного Света есть те, кто опустился до такого уровня. Подумать только, я ведь дал тебе шанс после той истории с Мипи. Когда ты хитростью подставила под удар нашего техника, чтобы спасти собственную шкуру.

– Мипи? – спрашивает мама, но Флис предупреждающе поднимает руку. Он впивается глазами в Йону. В его взгляде нет ни капли тепла, только лед. Если бы он вдруг решил пустить слезу, на ресницах у него наверняка повисли бы сосульки. Эта мысль внезапно смешит Йону.

– А тебе, как видно, всё это кажется забавным. Давай посмотрим, как весело тебе будет: помимо десяти тысяч штрафных баллов я добавлю вам еще одно наказание. В ближайшие три месяца семья Бергер останется на замороженном балансе. Баллы в этот период не начисляются. Только вычитаются.

– Нет! – кричит папа. Мама, побелев как мел, откидывается назад в кресле.

– Мне очень жаль. Вы были одними из тех, кто быстрее всех поднимался вверх, и мы вами гордились. Но после вычета баллов ваш семейный счет позволяет вам жить только под землей. – Флис встает из кресла и указывает им на дверь. – Предлагаю вам немедленно заняться переездом. Жаль. Сегодняшний день должен был стать праздником для всего города.

Папа вытаскивает Йону из кресла. Йона чувствует, как его пальцы клещами стискивают ее руку.

– И вот еще что, старшие Бергеры, – вдогонку кричит Флис. – Есть, конечно же, и другой вариант. Но такое решение могут принять только сами родители. Хорошего вам переезда!

Вечером Йона ворочается в постели. В голове с бешеной скоростью проносятся образы. Восход, стеклянный Парадиз, заполненный людьми, розовое платье, которое по приходе домой папа в ярости разорвал пополам. Килиан, нет, Леон, Минке, блеск металла, бесконечные ступеньки на крышу и падение в пустоту. Яростный ветер, тишина и объятия Килиана. Нет, Леона. Тошнотворное завершение дня, переезд из квартиры на двадцать восьмом этаже, торжествующий взгляд Веллы Муссер: «я-же-вам-говорила». Самое страшное – бабушка, которая теперь сидит возле стены без окон в новой квартире на минус четвертом этаже. «Мне всё равно, внученька. Я тут ненадолго».

В тот день Йона хотела убежать тысячу раз. Но папа следил за ней, как стоглазый Аргус. Да и куда было бежать? Некуда. Так что она убегала от действительности в свои мысли. Хотела перенестись к бабочкам, но там был Килиан. Нет, Леон. Ныряла в тоннели, но тут же представляла себе, как Серая Бригада сдирает со стены занавеску в цветочек, собирает ноутбуки, распарывает матрасы в поисках каких-либо тайн. А Залман… Где он? Его поймали? Значит, это она виновата. Если бы она не сдала его Флису, он и Мипи до сих пор жили бы себе спокойно в квартире на минус одиннадцатом.

Даже в мыслях никуда не убежишь.

Йона переворачивается на спину. Она глядит в потолок и пытается делать ровные вдохи и выдохи, пропуская через себя затхлый подземный воздух. Бабушка тихо храпит. Спит ли Джимми, непонятно. Когда они ложились спать, брат сразу повернулся к ней спиной.