На самом деле троице было не до похвал. На одном из кадров было запечатлено, как худосочный человек в форме посыльного отеля, очень похожий на юношу, принесшего карту, буквально промчался по коридору. В руке у него был тот самый пакет, оставленный боевыми пловцами в номере Толика.

Зиганиди и Сабурова подписали документы, предложенные им, и вместе с Толиком в быстром темпе удалились из здания. В отель они возвращались почти бегом.

— Где ваш посыльный? Молодой такой, совсем щуплый. Он вчера меня искал, — с ходу выпалил Зиганиди.

— Извините. — Объемистая афроамериканка, стоявшая за стойкой, состроила грустную гримасу. — Вчера, в самом начале эвакуации, постояльцы сшибли его с ног. Сейчас он в больнице. Если что-то очень срочное, я могу позвонить.

— А это на самом деле было в начале эвакуации? — недоверчиво спросил Толик.

— Да. Его вынесли на руках лифтер и помощник администратора. Если бы не они!..

— Понятно, — по-русски перебил ее бывший десантник. — Это не он!..

— Нам пора отсюда уходить, — серьезно произнесла Сабурова.

— Я тоже так думаю, — поддержал ее бывший десантник. — Засиделись мы в этом отеле. Хорошо, что бомба была не настоящая.

— Да-да, — согласился Зиганиди. — Час на сборы хватит? А насчет карты — не беда. Я ее сфотографировал. — Он моргнул одновременно двумя глазами. — Зрительная память у меня на уровне! Короче, встречаемся возле лифта и, пожалуйста, перезваниваемся каждые пять минут.

Саблин открыл глаза. Раньше у него никогда не случалось такого, чтобы, проснувшись, он не мог сразу вспомнить, где находится. Но теперь вышло по-другому. Дневной свет лился из иллюминатора. В комнатке, обклеенной листами пенопласта, слегка пахло самогонкой.

Виталий сел и осмотрелся. Лишь увидев Шарапова, свернувшегося калачиком на деревянном поддоне, каплей припомнил, что с ним вчера произошло. Голова уже не болела, не кружилась. Боль ощущалась лишь тогда, когда Саблин прикасался рукой к брови.

Стараясь не шуметь, он поднялся. Сливного бачка над унитазом не было. Вместо него нависал латунный кран. Каплей привел себя в порядок. Выцветший рабочий комбинезон Шарапова сидел на нем слегка мешковато. Виталию пришлось чуть закатать рукава и штанины.

— Подъем! — негромко скомандовал Саблин.

Команда возымела действие.

Шарапов тут же сел на поддоне, протер глаза и пробурчал:

— Сейчас. Погоди, братан. Приведу себя в прядок, и позавтракаем.

Шарапов открутил кран, сунул под него голову. Он долго растирал воду по широкому торсу, затем вытерся полотенцем, и взгляд его стал более осмысленным.

— Немного перебрал я вчера с самогонкой. Стресс снимал, — сказал он, набрал воды в литровую банку, опустил в нее кипятильник и воткнул его в розетку. — Ты чай или кофе предпочитаешь?

— Без разницы.

— Тогда будем кофе. Хотя если чаю хочешь, то у меня тут и варенье есть.

Кипятильник шипел в банке. Вода стала белой как молоко, непрозрачной. Вскоре от кипятильника побежали большие пузыри, и вода заклокотала.

Кофе Шарапов насыпал не ложкой, а прямо из пакета. Он дозировал порошок на глаз, залил его кипятком все в тех же металлических кружках и накрыл их тарелками, чтобы напиток настоялся. Саблин уже успел открыть жестянку со шпротами и разложил рыбок на галеты.

— Сервировка как в лучших домах, — заявил Шарапов, улыбнулся и осведомился: — Ну, командир, чем сегодня займемся? У меня и картишки есть, и шахматы найдутся.

— В картах я не силен. А вот в шахматы играть со мной тебе лучше не садиться.

— Я картишки предпочитаю. Но только на деньги никогда не играю.

— Игры на сегодня отменяются. Во всяком случае, для меня. Ты, если хочешь, можешь в одиночестве пасьянсы раскладывать или шахматные этюды решать.

— Чего ты задумал? — спросил Шарапов.

Напрямую Саблин не ответил, лишь спросил:

— В твоем бункере есть такие вещи, которые можно использовать как оружие?

Слава задумался, потер ладонью коротко стриженный затылок и ответил:

— Нож есть, чтобы хлеб резать, пара отверток и молоток.

— Нож еще туда-сюда. — Саблин вздохнул. — А вот отвертка и молоток — это как-то слишком попахивает уголовщиной, хотя может и пригодиться. Ты не против, если я в твоем шкафу пороюсь? Может быть, там еще что-нибудь отыщется.

— Смотри. Мне не жалко.

Виталий открыл дверцу и стал перебирать вещи. Все, что казалось ему пригодным, он выставлял на пол рядом со шкафчиком. В результате набралось не так уж много. Самодельный молоток с металлической ручкой. Две длинные отвертки, одна под крест, другая под плоский шлиц. Полуторалитровый термос из нержавейки с широким горлом. Начатый коробок спичек.

— Понимаю, — проговорил Шарапов. — Хочешь вылазку совершить, чтобы завладеть оружием, да?

— Логично мыслишь.

— Давай я в термосе кофе сделаю. Неизвестно, сколько нам блуждать придется или в засаде сидеть.

— Как я понял, ты хочешь со мной идти, так?

— А как же иначе? Только ты меня извини, братан. Я, конечно, этих долбаных абреков-террористов ужас как ненавижу. Но вот не знаю, поднимется ли у меня рука кому-нибудь из них отвертку под ребро всадить или в шею. Никогда никого не убивал.

— Тебе и не надо. На это есть специально обученный человек. — Виталий криво улыбнулся.

— Так давай термос. Еще воды вскипячу. Прямо в нем. А то он плохо температуру держит.

— С кофе не спеши. Лучше в него своей самогонки набулькай. Сколько в ней градусов?

— Это я тебе точно сказать могу. Спиртометром мерил — шестьдесят три получается.

— Сойдет, — прикинул каплей.

Шарапов вытащил бутыль, оплетенную соломой, стал осторожно лить самогон тонкой струйкой. Резкий запах фруктового продукта щекотал ноздри. Они у Славы рефлекторно затрепетали.

— Чего жалеешь? — прикрикнул Саблин. — Цедишь словно не для себя.

Шарапов заглянул в термос и заметил:

— Думаю, что хватит. Там уже ноль семьдесят пять набралось.

— А ты полный наливай.

— Полный — перебор будет.

— Наливай-наливай.

— Как знаешь, командир.

Шарапов лил, поглядывая на Саблина. Тот кивнул, когда крепкая самогонка уже плескалась у самых краев. Виталий плотно завернул крышку и прицепил к термосу ремешок, чтобы можно было повесить его на плечо.

— Какое выбираешь оружие? — Шарапов кивнул на отвертки, молоток и нож.

— Пока возьму то, что может резать. — Виталий провел ладонью по горлу.