Это был широкий жест, а у Фалу была широкая душа, и за это в том числе ее так любила Ранами. Но так можно было помочь только ограниченному числу фермерских семей, одной раздачей орехов проблему не решить. У Фалу никогда не было этого першения в горле, не болело все тело от работы, которая все равно бы не улучшила ее положения. Она не видела, как страдают от смертельной болезни родные.

– Этого недостаточно. – Джио посмотрел ей в глаза. – Ты должна помочь нам украсть приготовленный к отправке груз орехов и раздать его фермерам.

– Ты – псих, – хмыкнула Фалу.

– Меня постоянно так называют. – Джио пожал плечами. – Я не пекарь и не чиню сети, чтобы заработать на хлеб. Любая империя приходит к своему закату, а эта уже давно созрела и перезрела. – Он начал загибать пальцы. – Император стар, его дочь никто не видел со времен ее раннего детства. Он заперся во дворце, ходят слухи, что он занят опытами с собранными осколками костей. Он говорит, что мы должны продолжать жертвовать осколки, потому что Аланга может вернуться в любой день. Через сотни лет! Если бы не эти руины и странные артефакты, я бы начал сомневаться, что Аланга вообще когда-то существовала. Долг императора – защищать нас от их магии с помощью его собственной, но сейчас это больше похоже на то, что мы взяли в дом старого пса, чтобы он охранял наши неношеные тапки. Устои Империи? Все, на чем она была основана? Ничего этого больше нет, все уходит в сердце Империи, а нам возвращаются жалкие крохи. Мы устали жить на подачки и копаться в мусоре, Фалу. Мы хотим построить что-то новое. Подумай об этом. Больше никаких Праздников десятины. Справедливое распределение богатства. Совет из представителей островов. Ты могла бы стать частью этого, если бы захотела. Люди любят тебя, но станут любить еще больше.

Речь Джио не подействовала. Ранами уже пробовала, но Фалу в ответ повторяла основные тезисы своего отца: у всех в Империи есть работа, те, кто работает тяжело, получают достойное вознаграждение. Она приводила примеры тех, кто благодаря своему труду выбрался из бедности. И да, таких людей можно было найти, но остальные еле сводили концы с концами, и все, что им оставалось, – надеяться на лучшее будущее. В общем, было проще объяснить гигантскому кальмару идею дерева, чем донести все это до Фалу.

– Хотите помочь фермерам – помогите им выполнять свою норму, – предложила она.

– У них не всегда есть такая возможность, – возразил Джио.

– У кого-то есть, – парировала Фалу. – Если есть у кого-то, почему нет у остальных?

Ранами скрипнула зубами.

– Для тебя сданная норма важнее жизни детей?

Фалу сдавила двумя пальцами переносицу.

– Ты знаешь, что это не так, и речь не об этом. – Она посмотрела на Ранами. – Ты напугала меня до полусмерти. Ты хоть понимаешь, каково это – войти в дом любимой и увидеть, что там все вверх дном, а ее нет? Я больше этого не хочу. Не хочу ссориться, не хочу расставаться и снова искать способы помириться с тобой. Мы должны найти способ как-то иначе построить наши отношения.

О глубины Бескрайнего моря, неужели она снова делает предложение? Прямо перед лидером Безосколочного меньшинства и рядом с распростертыми на земле его соратниками, которых она только что вырубила? Это было самое неромантичное из всех ее предложений.

Ранами отвечала «нет» не один раз. И не потому, что не хотела вступать с Фалу в брак. Она хотела, хотела больше всего на свете. Но их брак был мечтой, он был возможен в другой жизни, где есть только их любовь, а не в этой, где их миры, соприкасаясь, причиняют друг другу боль. Ранами не хотела быть женой губернатора. Она не смогла бы сидеть сиднем во дворце и жить такой жизнью. Она всегда будет помнить, что выросла в канавах, и сердце ее будет разрываться всякий раз, когда она будет видеть сирот на улицах. И сколько бы раз Ранами ни повторяла это Фалу, она все равно не знала, как объяснить любимой то, что чувствует.

– Фалу… – начала Ранами и запнулась.

Столько надо было сказать, но она не могла подобрать правильные слова. Когда-нибудь Фалу устанет предлагать. Когда-нибудь она согласится жить во дворце. Если только Фалу не перестанет просить ее об этом.

Но сейчас Фалу этого не предлагала.

– Я хочу, чтобы ты жила со мной во дворце, – сказала она, – и давно тебе это предлагаю. Я уважаю твои желания и прихожу к тебе в город, но ты не обязана жить в лачуге. И порой мои желания тоже должны иметь значение.

Что это? Странная попытка прийти к компромиссу?

– Ты хочешь сказать, что поможешь им? – спросила Ранами.

Фалу покачала головой, и Ранами на секунду упала духом, но потом Фалу тяжело вздохнула и продолжила:

– Мы тут говорим о Безосколочном меньшинстве, Ранами. Ты думаешь, это игра такая? Думаешь, можешь пригласить их сюда, чтобы они помогли фермерам, а потом они отчалят? Я знаю, ты считаешь меня наивной. Может, и так, но не настолько.

Джио скрестил руки на груди, но не сказал ни слова, и это было мудро с его стороны.

– Я понимаю, что тебя волнует, – продолжила Фалу, – но всему есть причина. Отец выделил земли фермерам, они ему присягнули. Да, я считаю, что деньгами он распоряжается неразумно и даже глупо. Но он имеет право посылать орехи каро на более богатые острова, где за них предложат лучшую цену. Он честно выплачивает фермерам их долю. Он сохраняет на острове мир и порядок, и то, что за это надо платить, – справедливо.

Ранами скрипнула зубами – они опять ходили по кругу, и это могло продолжаться часами. Что делать, если даже лидер Безосколочных не смог убедить Фалу?

– Я не знаю, что еще сказать, чтобы ты наконец меня поняла.

У Ранами защипало глаза. Ей этого не хотелось, ей было стыдно, но она не смогла сдержать слезы. Она сделала все, чтобы навести мост через пропасть между ними, а теперь, по всем ощущениям, наступил конец их отношениям. Как это принять, она просто не понимала.

Фалу взяла ее руки в свои:

– Ранами, ты много через что прошла, и я подвергала нас опасности. Поверь, я ради тебя горы сверну. То, что сейчас происходит, – самая странная и дурацкая из твоих затей. Но если это так много для тебя значит – хорошо. Дело не в том, что мой отец потеряет деньги на выгодной продаже орехов каро. Но давай попробуем.

Фалу вытерла большими пальцами дорожки от слез Ранами и поцеловала ее в обе щеки.

– Больше ни один фермерский ребенок не умрет от болотного кашля. Только не в этом влажном сезоне. А вы… – Фалу переключила свое внимание на Джио. – Я пошлю императору донесение, что вы у нас на острове. К тому времени, когда он его получит, мы здесь уже закончим и вы уплывете. Этот остров не созрел для мятежа, нас наша жизнь устраивает.

Видимо, Джио кивнул, потому что Фалу снова посмотрела на Ранами и обняла ее за талию:

– Ну, теперь мы можем перестать ссориться?

В этот момент зашевелился и со стоном взялся руками за голову один из вырубленных ею мятежников.