По улицам ходили люди, из окон выглядывали женщины и звали заигравшихся во дворах детей. Но спустя миг я понял, что это не совсем так. Люди не двигались, ветки деревьев не шевелились от ветра – всё замерло в каком-то сказочном сне. Стало не по себе. Город, спящий во льдах. Может, правду говорят наши старцы? И не сказку на ночь мне рассказывала моя бабка Ингва про место Ищи-Не-Найдёшь. Старинный город, куда вёл божественный мост Гьялларбрёст, построенный огнепоклонниками, прославлявшими праотца Бранна. Сохранилось сказание: если по мосту пройдёт живой – зазвенит, польётся песня древних, и восстанет из небытия место Ищи-Не-Найдёшь. Но если ступит мёртвый, то в ответ будет тишина, и уже никогда не найти зачарованного города. В настоящем названии края, лежавшего за Ярлунгом, сохранилось даже его имя – Браннхальд. Но Браннхальд – край льдов и снегов, слишком давно здесь жили духи огня.

За спиной послышался рык, кто-то стиснул меня со спины. Дышать стало невозможно. Я наугад ударил локтём назад, но враг лишь засмеялся. Зло, весело, шало.

– Не ходил бы сюда – целым остался б. – Не голос, а треск ломающегося льда, обжигающая стужа и бесконечная горечь.

Тело вмиг сковало льдом, я попытался шевельнуться – куда там! Грудь разорвала боль, перед глазами мелькнули окровавленные когти.

– А сердце-то полуживое, – скрипящий шёпот, – куда ж ты?

Они ударили, я захлебнулся от боли. Хотелось завыть, но голос куда-то пропал, лишь смог захрипеть. Когти разодрали покрытую льдом кожу, порвали мышцы, потянулись к сердцу.

Откуда-то издалека полилась хрустальная мелодия флейты. Мягкая и нежная, наполненная солнцем и огнём. Она топила лёд, укутывала от мороза меховым плащом, снимала боль. Когти больше не шевелились, но и не выпускали меня. Флейта пела громче и настойчивее, желала прогнать ледяную злобу, растопить чужую ярость.

Хриплый крик – нечеловеческий, полный ненависти и боли – и меня с силой отшвырнули в сторону.

Я резко открыл глаза и сел на постели. Ночь, лунный свет, еле слышные стоны. Оковы кошмара рассеялись в тот же миг, когда я понял, что стонет Арве. Кинувшись к мальчишке, увидел, как он мечется по постели. Успел заметить, что флейты из рук так и не выпустил, а сжимает побелевшими пальцами.

– Арве! Арве!

На зов он не откликнулся, пришлось легонечко встряхнуть. Стон прервался, Арве шумно выдохнул и открыл глаза. Обвёл затуманенным взглядом комнату, увидел меня, неосознанно прижал флейту к груди.

– Оларс? – голос был еле слышен.

– Всё в порядке, это был только сон, – тихо произнёс я, успокаивающе погладив его по руке.

– Зачем… – слова явно давались ему с трудом, а глаза застилала пелена навернувшихся, но не пролитых слёз. – Зачем ты туда пошёл?

– Арве, это всего лишь сон…

Фоссегрим мотнул головой, словно не желая меня слушать.

– Я едва успел, Оларс, здесь опасно. – Арве выдохнул, только сейчас я заметил, что он весь дрожит. Но не от холода, а от пережитого ужаса.

Почему-то вспомнился упрямившийся Аян. Возможно, и не зря он это делал.

– Ну, всё, успокойся. – Мягко отобрав флейту, я аккуратно привлёк мальчишку к себе. – Всё в порядке. Это сон.

Он замер, прижался испуганным зверьком.

Отложив флейту в сторону, я начал осторожно поглаживать его по волосам. Ночной кошмар сам по себе неприятен, а фоссегрим твёрдо уверен, что это не простой сон – вон как прижимается, будто хочет спрятаться.

Сам я испуга уже не ощущал. Когда нужно думать о другом, про себя забываешь. Но происходящее мне однозначно не нравилось.

Со двора послышалось ржание. Я сразу дёрнулся, но потом сделал глубокий вдох, успокаиваясь. Коней здесь много, на голос Аяна не похож. А оставлять мальчишку одного – нельзя. И где утбурды носят этого Йорда?

Не знаю, сколько мы так просидели, но Арве ни словом, ни движением не попытался изменить положения. Кажется, кошмар его сильно испугал. Но через время дыхание мальчишки стало тихим и ровным. Как ему удалось уснуть в таком положении – ума не приложу. Ещё посидев так некоторое время, я осторожно уложил фоссегрима на кровать, укутал в шерстяное одеяло и, поразмышляв, положил рядом флейту и вернул оберег Волчьей пророчицы.

Со двора вновь раздалось ржание – тревожное, зовущее.

Нахмурившись, я подошёл к окну и выглянул – ничего, пустой двор, всё спят. Даже собака Асгейра – огромный серый волкодав – спокойно сидела у забора. Хотя… я пригляделся. Какое-то странное движение возле конюшни. Но это не конь. Человек и…

Бросив короткий взгляд на мирно спящего Арве, я подошёл к своей кровати, быстро оделся и вышел за дверь. Выспаться всё равно не удастся, а здесь и впрямь происходит что-то не то. Спустившись по лестнице и пройдя тёмный зал, я вышел на улицу.

Прохлада, напоенный ночными звуками воздух, лёгкий ветерок, шевелящий листья деревьев. Тишь да гладь, только вот всё равно здесь не всё ладно. Я направился к конюшне. Может, догадка неверна, и под лунным светом толком никого не разглядеть, но чутьё подсказывало, что я не ошибаюсь. Повязка с жёлтыми камнями, слабо мерцавшими даже во тьме, могла быть только у одного человека.

Я увидел, как Рангрид вышла из конюшни, повела плечами, вздохнула и вдруг развернулась.

– Ой! – невольно вырвалось у неё, девушка тут же прикрыла рот рукой, глядя на меня во все глаза.

– Что-то не так? – невинно поинтересовался я.

Она чуть нахмурилась, тряхнула головой, по плечам рассыпались красно-рыжие пряди. Сама в простом платье, а сверху накинут плащ. Значит, тоже выбегала, одеваясь наспех.

– Ты почему не спишь?

Странный вопрос. Я пожал плечами и посмотрел на небо, любуясь луной и драгоценной россыпью звёзд.

– Кошмары снятся. Пошёл к тебе за целебником, да только не застал.

Рангрид прищурилась, она явно не верила. Но при этом ещё чего-то не могла понять. Будто неспящий ночью – преступник и злодей, творящий негодные вещи. Хотя сама тоже бродит по двору.

– А что тебе снилось? – голос прозвучал странно, напряжённо.

– Убить меня хотели, – ответил правду, внимательно глядя на девушку. Ёе лицо и впрямь изменилось: вмиг пробежали непонимание, ужас и неверие.

– Рангрид, – вкрадчиво произнёс я, подходя ближе и беря красавицу за локоть. – Ты знаешь куда больше, чем говоришь. Может, поделишься?

Она вспыхнула:

– Да как ты! – Резко вырвала руку и хотела замахнуться, но я успел перехватить и сжать – так, не причиняя боли, но и не давая шевельнуться.

– А вот этого не надо.

Она выдохнула сквозь стиснутые зубы, снова бросила на меня недобрый взгляд, но потом вздохнула.

– Ладно…

Снова послышалось ржание. Мы одновременно повернули головы и замерли: совсем рядом – руку протяни и дотронешься – стоял конь. Словно сотканный из серебра, а глаза – лунный камень. Посмотрел на нас, прянув ушами, топнул копытом и замер.