Демьян исчезает, и вокруг меня все становится черным.

Три месяца спустя

— Ну что, как ты? Уже с утра под себя сходил? — умничает Демьян, но сегодня редкий день, когда я в благожелательном настроении, поэтому пускай умничает.

— А как же, — отвечаю, — два раза. И ногти на ногах успел погрызть.

— Молодец, — тянется, чтобы погладить меня по голове. Дергаю за руку вперед и придерживаю, чтобы он не завалился.

— Ладно тебе, Демьян, — говорю примирительно, — тут половина таких как я, прячутся. Я же на самом деле не грызу ногти на ногах.

— Так тебе можно, ты контуженный, — машет он рукой и наконец-то ржет.

Очнулся я здесь, а Демьяна пустили ко мне только через неделю.

— Ну, и как оно, среди друганов по разуму? — он был злой как собака и орал так, что я думал, его разобьет паралич. — Дон Румата[2] гребанный. Глаза б мои тебя не видели…

— Это еще кто такой? — хмуро спросил я. Не то, чтобы мне было сильно интересно, но Демьяну следовало остыть. А как тут остынешь, когда столько дней из кабинета в кабинет таскают? И имеют, по его собственному выражению, в простых, но не скучных позах.

— А такой же дебил как ты. Персонаж один, фантастический. У него девушку из арбалета застрелили, так он до самого дворца своего врага шел и мечом махал, всех по дороге уложил.

— Фантастический это в переносном смысле?

— Это в смысле научно-фантастический.

— И что с ним стало?

— На дурку его отправили, как и тебя, долбодятла, — он уже просто бубнил. — Нечего на людей с автоматом кидаться с неприкрытой жопой.

Меня не убили только благодаря Демьяну. И благодаря тому, что Шерхан пришел в себя. Он, конечно, еще долго будет не при делах, но расклад теперь в корне изменился. Вся история с Никой вышла на поверхность, и госбезопасность уже третий месяц гудит как развороченный улей. Или как гнездо сцепившихся змей.

Дело Доминики Гордиевской отправили на доследование, результаты которого показали, что вместо нее была опознана другая девушка. А биография Вероники Ланиной была сфабрикована для того, чтобы сделать Нику потом козлом отпущения вместо Сотникова. И все это делалось с ведома генерала, в которого я стрелял.

Потом началось самое интересное. В живых меня оставили не просто так. Генерала я, конечно, не убил, но, если честно, моя цель была самому под пули подставиться. Его охрана сразу в машину затолкала, а сами парни за машину залегли.

Автомобиль подъехал вплотную ко входу, прикрывая их от меня бронированным корпусом, а там еще Демьян налетел. Так что шансов у меня было немного, зато на пожизненное вполне хватило бы.

Но неожиданно маховик развернулся и закрутил совсем в другую сторону.

— В стране идет борьба с коррупцией, Тимур, — объяснил Демьян, наматерившись и оторвавшись на мне от души. — В управе схема на схеме. И тут такой подарок — возможность на кого-то одного все спихнуть.

Конечно, если бы я генерала завалил, на него можно было бы повесить даже поджог собора Парижской Богоматери. Потому Демьяна и сношали по кабинетам все, кому ни лень.

Но поскольку все остались живы, из меня решили слепить образ простого парня, доведенного до отчаяния коррупционным беспределом. Всплыли факты о моих родителях, о детдоме, о том, как я вернул себе состояние отца и его фамилию.

То, что это произошло с интервалом в десять лет, никого не смутило. Мой образ постепенно трансформировал — или мутировал, тут как кому нравится — в образ народного мстителя. Как я мстил за народ, для меня было загадкой. Точнее, мне было похер, но тут опять же, как кому нравится.

— У тебя скоро над головой нимб засияет. Самое время баллотироваться в президенты, — ржал Демьян, а вот мне было не до смеха. Потому что похожие намеки я уже слышал от Шерхана, который вполне пришел в себя и вернулся в расклад.

Сюда меня определили, чтобы установить степень моей невменяемости в момент, когда я схватился за автомат. А следом степень моей вменяемости на сегодняшний день. Тут очень пригодилось мое недавнее ранение в голову, которое тоже по необъяснимой причине пришлось по душе нашему сердобольному народу.

Ясное дело, что народный герой шизиком быть не может, зато народный герой может терять голову от ярости и впадать в состояние аффекта.

— Признают тебя вменяемым, пойдешь под домашний арест, — объяснил мне Демьян. — А там может дадут условно. Ничего, президентом с судимостью тут никого не удивишь.

Меня уже бесят его дебильные шутки. Но это мелочи по сравнению с тем, что Ника отказывается со мной общаться. Совсем. Сменила номер, меня поставила в черный список.

Ее тоже потаскали по кабинетам, несмотря на маленького ребенка. То, что она не сел в самолет, который загорелся буквально на взлетной полосе, автоматически поставило ее в разряд подозреваемых. А потом еще эта шняга со сменой фамилии и имени.

Демьян говорил, что она была потрясена тем, какие за ее спиной велись игры. Потрясена и подавлена. Самолет, как оказалось, загорелся сам — обнаружились неполадки с топливной системой. Утечка — возгорание — взрыв. Сели те, кто дал добро выпускать машину в рейс, и Нику отпустили.

— Ты с ней связывался, Демьян? — это единственное, что меня сейчас интересует.

Я много наворотил в наших с Никой отношениях, но теперь готов на все, чтобы они с Полькой вернулись домой. В наш дом. А когда туда вернусь я, мы с ней начнем заново. Я много думаю, вспоминаю, сравниваю — у меня тут времени валом, можно думать, пока мозг не сломается.

Знаю, я был слепой и глухой, когда не видел очевидного. И что сходу вычислил Самурай. Я причинил ей много боли. Но еще я знаю, что она меня любит, как и я ее, и что мы обязательно все это сможем пережить.

— Связывался, — подозрительно прячет глаза Демьян, и мне это не нравится.

— Что? — смотрю в упор.

— Тимур, — вздыхает Демьян и молчит.

— Да говори уже, — не выдерживаю, — что ты вздыхаешь как баба на члене.

— Оставь ты ее в покое, Тим, — поднимает он голову и смотрит мне в глаза, — она замуж вышла за того парня, у которого работала в Праге. Они ребенка ждут. Хватит, отстань от нее.

И у меня в голове взрываются сверхновые звезды.

* * *

Спустя два года и три месяца

Входная дверь распахивается, и зычный голос грозно произносит:

— Заключенный Большаков, с вещами на выход!

— Иди нахер, Демьян! — отпивая кофе, лениво отвечаю я. Демьян ржет и появляется в проеме двери.