что хочет убедиться в серьезности моих намерений. И как ни странно, я его понимаю.

Он, Рустам, мама, Ясмин, даже Анна Анатольевна сомневаются, что у меня хватит духу уйти от мужа. Наверное потому, что я сама в глубине души в себе сомневаюсь.

Значит, разговор.

Заставляю себя посмотреть в глаза Рустаму и мысленно вздрагиваю. Его лицо кажется чужим и незнакомым, как будто у него не лицо, а гипсовая маска. Непроницаемая. Безжизненная.

Хочется закрыться, спрятаться самой и защитить самое дорогое. В последний момент сдерживаюсь, чтобы не накрыть руками живот, а обхватываю себя за плечи.

— Как ты меня нашел?

Вместо ответа муж вперяет в меня тяжелый взгляд и молча смотрит. Я тоже молчу.

Сколько раз я мысленно представляла эту встречу! Сколько заготовила колких и едких фраз, самая безобидная из которых это «Привет, котик! Или ты сегодня любимка?»

Но стоит встретиться с ним взглядом, внутри поднимается удушливая волна. Это же он, мой любимый и единственный мужчина. Которому я верила, с которым мечтала прожить всю жизнь. Чей ребенок сейчас во мне.

А теперь нас разделяет прозрачная ледяная стена. Я его вижу, я могу его слышать, но не могу ни коснуться, ни обнять. Потому что он больше не мой.

Молчание давит. Бьет по нервам, лупит по барабанным перепонкам оглушительной тишиной. Обволакивает липким тягучим страхом. Страхом начать говорить.

Больше мои нервы не выдерживают.

— Говори, зачем пришел, и уходи, — только сейчас замечаю, как у меня трясутся руки. Прячу их за спину. — Я устала, хочу лечь.

Рустам медленно поднимается, сует руки в карманы брюк и ступает навстречу. Вздрагиваю, натягиваюсь струной. Неужели он способен применить силу? И что мне тогда делать?

Отбиваться? От такого не отобьешься. Кусаться, вырываться, кричать?

Дура, почему я не согласилась сразу на все, что предлагал Демид, и не уехала с ним?

Но Айдаров вдруг останавливается, будто перед ним возникло невидимое препятствие.

— Я так соскучился по тебе, Сонь, — говорит хрипло, и мне кажется я слышу оглушительный треск.

Это в один миг лопается и покрывается трещинами гипсовая маска, а зеркально им трескается броня, за которой я надеялась спрятать свое сердце.

Рустаму больно, он этого не скрывает, и если я покажу свою боль, никому легче не станет. Но если она не видна, это не значит что ее нет.

— Поехали домой, Соня, там без тебя так пусто.

Закрываю глаза, чтобы не видеть лихорадочного блеска в черных глазах. Не зря я избегала встречи с мужем. Потому что понимаю, как безумно и дико по нему соскучилась. По нашему дому, который я так любила. По нашему миру, которого больше нет, но по которому я безнадежно тоскую.

Только вместе с останками моей уничтоженной любви из-под обломков тихо выползают обида, злость, ревность. Все, что я старательно прятала за защитной броней.

Оживает в памяти и отбрасывает в точку, с которой начался крах нашего брака. Лиза, ее ребенок, предательство мужа.

«Он ее выгонит, и мы поженимся!»

И это придает мне силы.

— Ничего, Рустам, когда родится ваш с Лизой сын, твой дом снова наполнится голосами, — сама не верю, что это я говорю. Рустам тоже не верит. А я продолжаю с мазохистским наслаждением: — Потерпи, осталось недолго ждать. Какой у вас срок? Двадцать восемь недель? Тридцать?

— Соня…

— Молчи. Уходи, Рустам. Тебе не стоило приходить. Или ты всерьез думал, что я со всем соглашусь, и мы составим график посещений жены и любовницы?

— Все не так, малыш, — он трет пальцами переносицу. — Лиза это ошибка. Случайность. Я не снимаю с себя вину, но она мне не нужна. Мне только ты нужна, Соня, моя жена.

От изумления приоткрываю рот.

— Да? Ты случайно не от нее ко мне приехал? Пожаловался за ужином на свою бесплодную жену и приехал?

Представляю на миг, что действительно потеряла бы тогда ребенка, и чуть не вскрикиваю от боли. Я бы тогда умерла. Просто умерла бы с горя.

Лицо Рустама вновь становится неприятным и жестким. Он выуживает из кармана телефон, проводит пальцем по экрану и прикладывает к уху. Сам направляется ко мне, и я сильнее вжимаюсь в стенку.

— Сейчас ты скажешь моей жене правду, поняла? — я вздрагиваю от стального тона Айдарова, а он уже протягивает телефон мне. Я непонимающе моргаю, и он приставляет мне динамик к уху.

— Соня? Сонь, это я, Лиза, — слышится оттуда торопливый голос, и я отчетливо понимаю, что она ужасно напугана. Так, что даже говорить связно не может. — Послушай, я тогда тебе наврала. Сама не знаю, зачем. Обидно было, что все с мужьями, с кольцами, а я одна с пузом… Правда наврала, ты только скажи ему, что я извинилась, а то я… я его так боюсь, Соня!..

Она начинает рыдать, и я с отвращением отбрасываю телефон. Любовница моего мужа ищет у меня сочувствия? Настоящий сериал.

— Ты что, ей угрожал? — грозно поворачиваюсь к Рустаму. Мне не жаль Лизу, мне страшно от того, что я не знаю мужчину, с которым прожила три года.

Айдаров невозмутимо забирает телефон, и внезапно я оказываюсь прижата к стене его тяжелым телом.

— Малыш, это был один раз. И я плохо что помню, — он говорит сбивчиво, и мне приходится отвернуться, чтобы