– Все сделали как надо!

– А теперь по порядку. – Казим указал взглядом на стул.

– Авдеев пришел, как ты и сказал, на рынок. Спросил у Лиса, видел тот или нет двух офицеров. Он подтвердил, что были двое пьяных. Сейчас зашли за контейнер. Майор туда бросился. Совсем как сумасшедший. – Нусрат покачал головой. – Его я и Мовлади встретили. Все хорошо вышло. Пикнуть не успел. Сначала трубой по голове ударили, потом в багажник машины засунули.

– Молодцы, – похвалил Казим, облегченно переведя дыхание.

– Это еще не все, – Нусрат заговорщицки оглянулся на двери. – Только мы уехали, туда сержант прибежал. Давай деда Аслана за одежду хватать и кричать, что знает, где майор. Сказал, если не отдадите, все расскажет кому надо.

– А что Аслан? – заволновался Казим.

– Дед его ножом в спину ударил. Мы приехали, он его нам отдал. – Нусрат сунул руку за отворот потрепанного пиджака и вынул военный билет. – Вот его документы.

– Сержант Грымов, – прочитал Казим. – Он самый. Значит, обещал все рассказать? – он цокнул языком. – Поздно совесть у него проснулась.

– Что с ним делать? – спросил Нусрат.

– Он живой?

– Нет, – покачал головой Нусрат. – Умер.

– Выбросьте где-нибудь. – Казим поднялся со своего места. – Собаке собачья смерть. – Он отошел к окну, побарабанил по подоконнику. – Уходить мне надо.

– Почему? – Нусрат, впрочем, не удивился.

– Приходил этот продажный Медоев. – Казим отвернулся от окна и посмотрел на Нусрата. – Все разнюхивал, как живу. Спрашивал, где я был в тот день, когда Сарпова убили.

– У меня родственник работает в милиции, – осторожно заговорил Нусрат. – Если хочешь, могу через него все узнать.

– Не стоит, – задумчиво покачал головой Казим. – Есть у меня на этот счет одна мысль.

– Хочешь убить Медоева? – попытался угадать Нусрат.

– Зачем? – Казим насмешливо посмотрел на боевика. – Другого пришлют. Нет, умереть мне надо.

– Почему так говоришь, Казим? – Глаза Нусрата округлились. – Не гневи Аллаха.

– Глупый ты, – сокрушенно вздохнул Казим и снисходительно улыбнулся, заметив, как переменился от этих слов Нусрат. – Не обижайся. Это я так. Конечно, не по-настоящему. Но по-другому никак нельзя. Семья и так натерпелась. – Он посмотрел на часы, потом во двор. – Ладно. Пора ехать.

Вадим потерялся во времени, не мог сосредоточиться, мысли путались. Он шел в группе боевиков, еле волоча ноги. Он всего лишь сутки в руках боевиков, но кажется, будто находится в плену целую вечность. Его еще никогда не охватывала такая слабость. Может, все дело в чае? Перед тем, как уйти из села, ему дали чашку какой-то пахучей жидкости.

До сих пор его не били, сносно кормили и даже дали возможность отдохнуть в относительно человеческих условиях. На ночь закрыли в кирпичном сарае, где стояла раскладушка с грязным матрацем. Утром дали ведро воды и даже, чего уж он вовсе не ожидал, одноразовый бритвенный станок. На завтрак принесли лаваш, сыр, зелень и немного мяса. Если сравнивать его положение с рассказами тех, кому пришлось побывать в плену, он оказался либо у очень странных бандитов, либо они задумали нечто такое, что разбитое лицо и вид изнуренного человека при этом неприемлемы.

За размышлениями Вадим не успел пригнуться и охнул от боли. Шедший впереди боевик резко отпустил ветку, и она больно хлестнула по лицу. Он зажмурился.

– Живее! – подтолкнул лейтенанта сзади бородач.

– Что случилось? – раздался голос Мовлади.

– Наш «красный командир» от дерева по лицу получил, – глупо сострил бородач.

Часто моргая, Вадим двинулся было дальше, но бандиты остановились. К нему подошел Мовлади.

– Если дашь слово, что не убежишь, руки прикажу развязать, – пообещал он.

Вадим недолго думал. Если чеченцы его обманули, почему он не имеет права обманывать их?

– Даю слово, что не убегу.

– Смотри. – Мовлади развернул его к себе спиной.

– Что ты делаешь? – заволновался бородач, которого все называли Сайхан. – Он все равно попытается сбежать.

– Ты будешь смотреть за ним. – Мовлади освободил руки.

Вадим стал растирать запястья.

– Тогда сделаем так. – Сайхан проворно снял с себя огромный рюкзак с притороченной к нему пусковой трубой «Мухи» и бросил к ногам Вадима. – Пусть несет. Так он далеко не уйдет.

– Может, ты ему еще и автомат дашь? – нахмурился Мовлади.

– И автомат пусть несет, – согласился боевик. – У меня есть пустой магазин. Сделаю ему игрушку.

– Смотри, незаряженный автомат тоже оружие, – предупредил Мовлади.

Вадим не успел опомниться, как на него напялили рюкзак, быстро перетянули на груди лямки, чтобы он не смог быстро скинуть его с себя, повесили на шею автомат.

– Вперед! – Сайхан развернул его к себе спиной и толкнул.

Снова двинули в путь.

Несмотря на то, что из села его вывезли в багажнике стареньких «Жигулей», Вадим давно сориентировался, где они находятся. Трудно было не узнать видимую со всех сторон гору Этен-Корт. Шли на север. То есть обратно, к равнине.

Вадим стал строить план побега. «Нужно сбросить рюкзак, потом прикладом автомата размозжить голову Сайхану. Он первый бросится на меня. А дальше? Завладеть оружием он при всем желании не успеет. Стоп! – осенило его. – Зачем мне автомат? Идущий впереди боевик не сразу поймет, в чем дело. Можно просто отсоединить у него магазин. Дело в ловкости рук».

Сзади раздался шум.

– Меня…

– И меня тоже…

– Лейтенант! – окликнул кто-то.

Вадим обернулся.

Молодой, с жиденькой бородкой бандит в кожаной шапочке направил на него объектив видеокамеры:

– На память.

В тот же момент рядом встал Сайхан и помахал рукой.

– Зачем балуешься, Адам? – раздался голос Мовлади. – Делать нечего?

Бандит сунул камеру в висевший на груди футляр. – Пригодится!

Вскоре справа послышался гул машины. Шли параллельно дороге, соединяющей Морзой-Мохк с Первомайским. День близился к вечеру. Вадим окончательно потерял ориентацию во времени. Оно словно растянулось, вместив в себя массу событий. Еще вчера в полдень он был в госпитале…

Шедшие впереди боевики сбежали по склону оврага. Он оглянулся по сторонам и тоже направился вниз. Через несколько десятков метров деревья расступились, и они оказались на поляне, посреди которой стоял забрызганный грязью «уазик». Вадим от удивления открыл рот. Прислонившись спиной к колесу, сидел не кто иной, как Авдеев. Он не сразу увидел лейтенанта. Взгляд был полон отчаяния. Губы разбиты, на виске ссадина.