— Год?

Я кивнул:

— Год. Будучи человеком обязательным, я ровно через месяц заеду узнать, на каком решении вы сошлись. Думаю, даже самые медлительные сумеют прийти к некоему консенсусу.

В зале снова зашумели, явно слишком быстро такое великое собрание закрывается, но, с другой стороны, оно не закрывается, а это я деликатно даю возможность обсудить все без меня, обговорить все детали и выявить подводные камни.

Если что и ускользнет сегодня, то вспомнят завтра-послезавтра, но и для самых тугодумных впереди еще целый месяц, когда могут долго советоваться с мудрецами, прикидывать разные варианты.

Я вскинул руки, поулыбался и ушел через заднюю дверь прямо во внутренние покои. Шварцкопф остался руководить собранием, где началось бурное обсуждение сказанного грандом Варт Генца, а также вариантов, как обустроить Скарлянды, но Квентин пошел следом за мной, а я прошел все залы насквозь и вышел в холл.

Квентин спросил обеспокоенно:

— Вы хотите отбыть сегодня?

— Сегодня? — переспросил я. — Сейчас!.. А то моя собака лопнет здесь на кухне. Надеюсь, ее белорыбицей не кормили?

Он покачал головой:

— Нет. Но она сама ухитрилась сразу же спереть самый большой кусок.

— Ну вот, — сказал я с неудовольствием, — совсем мне собачку испортите…

Конюхи вывели арбогастра, Бобик вышел из терема сытый и довольный, как медведь осенью, я поднялся в седло, а Квентин тут же заторопился:

— Мы вас проводим немножко, ваше высочество!

— Куда?

— До границы с Варт Генцем!

Кто-то из его людей сказал почтительно:

— Или дальше, как пожелаете!

Я сказал весело:

— Если не отстанете.

Все торопливо вскакивали в седла, большой группой выметнулись за пределы города. Я оглянулся, почти сотня знатных людей Скарляндов решили торжественно проводить нас до самой границы королевства.

Я вскинул руку в прощании, а Зайчику сказал негромко:

— Давай галоп! Но полную скорость не показывай, нечего им…

Он тряхнул головой, стук копыт стал чаще, и скачущие сзади всадники затерялись позади в клубах пыли.

Сейчас, стучало у меня в голове, все в Варт Генце, даже самый близкий друг, мудрый Меганвэйл, уверены, что мне, властелину огромного и богатого королевства на берегу южного океана, в самом деле совсем не нужны эти бедные северные земли.

Только я вижу, что в Сен-Мари моя власть слабеет с каждым днем. Укрепить можно, как ни парадоксально, именно с помощью далеких и бедных северян. Даже мои верные лорды, двинувшиеся за мной из Армландии, сражавшиеся отважно и преданно там и в Сен-Мари, отважно защищавшие меня своими телами, за что и получили титулы и немалые земельные угодья, уже того, готовы ворчать и выражать недовольство.

В том смысле, что в полученных угодьях собираются быть полными хозяевами, то есть свой суд, свои налоги, своя армия, а на зов короля будут откликаться лишь в случае, если им это покажется интересным. Демократия, в общем. Ну, как и везде.

Я бы не сказал, что попытаюсь ввести некую восточную деспотию. На Востоке, кстати, в начале становления было, как и здесь, но в конце концов кто-то один из лордов подчинял других и устанавливал единоличную власть. Просто мы узнали о Востоке, когда там уже были эти деспотии, и существовали они тысячелетия, потому и запомнились.

В Европе же короли долго и трудно боролись с феодалами сперва просто за выживание, потом постепенно отбирали у них вольности, но еще долгие столетия отдельные феодалы были сильнее и богаче королей, однако таких становилось все меньше и меньше.

Я же сейчас в том периоде, когда почти все либо богаче и помогущественнее короля, либо имеют равные с ним наделы. И мне очень даже непросто будет провести за год-два те реформы, которые в Европе происходили сотни лет.

У меня только один козырь: знаю, как это происходило, что мешало, какие подводные камни грозили, на кого можно опереться, а какие слои населения окажутся союзниками ненадежными и обязательно предадут…

Кольнуло запоздалое сожаление насчет месяца. Можно было ограничиться двумя неделями, но уж очень хотелось подчеркнуть, что мне пофиг, что они там решат, я ничего от этого не имею, а они могут либо приобрести все, либо это все потерять.

— Ладно, — сказал я вслух, — постараемся как-то убить этот месяц… Я что-то в последнее время наловчился в этом пока еще благородном деле… что становится все благороднее и благороднее.

Бобик начал упорно сворачивать в сторону, а когда мы не следовали за ним и перли дальше, крупно обижался, догонял, протестующе гавкал.

Я сказал с досадой:

— Мы не в город! Понял?

Он снова гавкнул, мне отчетливо послышалось «а куды?».

— К эльфам, — ответил я. — В Эльфячий Лес. А ты вообще-то умница, знаешь? Совсем скоро начнешь меня понимать с головы до самых ног. Это люди друг друга не понимают, свиньи поганые, что и хорошо, а тебе можно, ты лучше, ты безгрешная душа, хоть и воруешь на кухне…

Эльфийский Лес появился и начал разрастаться стремительно, я велел Зайчику сбросить скорость, потом еще и еще. Стена деревьев приближается плотная, массивная и величественная.

Я всегда удивлялся, почему именно на опушке леса самые гиганты, а там дальше может расти всякая кривая и хилая мелочь? Неужто лес, как и люди, сознательно выставляет на охрану рубежей самых крепких, сильных и стойких?

И в самом деле, мы проехали между тесно поставленными колоннами, толстыми, высокими и несокрушимыми, стволы уходят, постепенно сужаясь, в немыслимую высоту, а там чуть ли не на уровне небосвода растопыривают зелень ветвей, за ними тоже крепкие деревья, тоже ветераны, но не самые-самые, а когда мы проехали еще, там уже просто милый такой лес, деревья обычные, кустарник тоже обычный.

Я перевел дух, в скачке озяб от пронизывающего встречного ветра, в то же время солнце напекло голову и плечи, в странном мире Господь поселил человека, и сейчас наслаждаюсь теплым воздухом и желанной прохладой.

По земле, усыпанной то коричневыми иглами, то желто-красными листьями, впереди нас бежит ажурная тень, словно над моей головой колышется мелкоячеистая рыболовецкая сеть, она же проскакивает и по спине Бобика, делая его странно призрачным животным.

Дремотный полдень чувствуется даже в лесу, бабочки не порхают, а сонно сидят на цветах и деревьях, а некоторые даже на земле. Стрекозы летают медленно, сухие и жесткие даже по виду, таких даже в ладонь взять не хочется, чтобы не оцарапаться, а шмели уцепились за головки цветков и висят под ними в сонной дремоте, словно уже ночь.

Несколько раз я видел смазанные быстрые движения чего-то зеленого, меня увидели еще только подъезжающим к Лесу, а теперь передают от часового к часовому, но никто не показывается, что значит — узнали, но вступать в контакт все равно не хотят.