Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оставался открытым вопрос: когда его величество наконец умрёт.
Слышал, в некоторых клубах на его смерть делали ставки, причём немалые. Кто-то прочил правителю весьма скорую кончину: что он покинет нас уже до конца этого года. Другие были скромнее: предсказывали Вильхельму смерть в ближайшие пару-тройку лет.
— Я заметил, Раннвей держится молодцом, — прервал ход моих мыслей Таубе. — Другая бы на её месте после нападения — точнее, двух нападений! — носа из комнаты боялась бы высунуть, а твоя жёнушка куда-то явно собиралась. Словно ничего не случилось!
— К Эдвине в гимназию, — машинально ответил я, возвращаясь мыслями к непоседливой иномирянке, и чуть слышно добавил: — И одним харгам известно куда ещё...
Будь на её месте настоящая Раннвей, не то что из комнаты не показывалась бы, не слезала бы с кровати. Но Женя, казалось, уже и забыла о произошедшем. Неугомонная и слишком предприимчивая. Такое качество в женщинах казалось мне интересным. Раньше. Сейчас бы я предпочёл, чтобы она послушно исполняла роль жены и никуда не дёргалась.
Увы, мои предпочтения иномирянку волновали мало. Но, право слово, не сажать же её на цепь! Хотя в иные моменты я начинал думать: а почему бы и нет...
— Ты, кстати, ни слова не сказал мне про Каролу, — снова, явно пытаясь убить время, продолжил Рейер.
В просторном зале перед злосчастными дверями с вензелями мы были не одни. Желающих получить аудиенцию у его величества собралось немало. Мы не желали, но и уйти не могли. Смиренно, харг его подери, ждали, когда король вспомнит, что собирался встретиться с агентами управления и наконец соизволит нас принять.
— А что о ней рассказывать? Ведьмины капли не её рук дело, поэтому она нам больше неинтересна.
— А ты ей? — покручивая в руках за полы шляпу, полюбопытствовал напарник.
Стоило вспомнить о жарком приёме, оказанном бывшей любовницей, как меня передёрнуло. Надеюсь, это было сиюминутное помрачение, и в будущем Ферзен не доставит мне проблем.
— Наши отношения остались в прошлом. — Заметив, что Рейера такой ответ не удовлетворил, быстро добавил: — Хватит об этом. Ты же знаешь, как я не люблю говорить на подобные темы.
Хмыкнув, он открыл было рот, явно не собираясь сдаваться, но, к счастью, в тот момент двери в кабинет короля распахнулись, и всё внимание Таубе переключилось на молоденького лакея. В обязанности последнего входило вызывать счастливчиков, которым повезёт увидеть его величество. Толпа в зале затаила дыхание. А я, оптимист, и вовсе сделал несколько шагов к слуге, но, увы, наши с Таубе имена так и не прозвучали.
— Это какое-то издевательство! — процедил напарник, с досадой глядя, как створки снова закрываются. — Можно подумать, нам больше делать нечего, кроме как торчать здесь весь день!
Я бросил на него предупреждающий взгляд, и Рейер замолчал. Правда, замолчал довольно выразительно, всем своим видом показывая, как сильно он негодует. В мыслях. Я же отошёл к картине, повествующей о буре и корабельных крушениях. Именно так я себя сейчас и чувствовал. Штормом и бурей.
К сожалению, королевский дворец — не то место, где можно показывать свои настоящие чувства.
Прошло ещё часа два, если не больше. За время ожидания мы успели изучить каждый пейзаж и каждый портрет. Посчитали вензеля на дверях и пуговицы на мундирах стражников. Внимательно, но без удовольствия оглядели из окон осенний парк.
Не знаю, что меня злило больше: такое отношение короля или то, что я мог бы съездить утром в гимназию. А вместо этого...
Ну вот какого харга?!
— Герцог Делагарди, господин Таубе! — позвал нас слуга, и злость на короля тут же пришлось быстро прятать. — Проходите, — лакей поклонился. — Его величество вас ожидает.
В последний раз я его видел на королевском приёме в честь... Уже не помню, по какому поводу меня приглашали тогда во дворец, но Вильхельм весной и Вильхельм сейчас, казалось, были двумя совершенно разными людьми. И в былое время король не мог похвастаться силой и крепостью, а сейчас перед нами предстал совершенно дряхлый старик. Всё его лицо избороздили морщины, словно трещины на иссушенной земле. Они же вились тонкой, но густой паутиной на руках, безвольно лежавших на подлокотниках кресла, убегали, будто стыдливо прячась, под отвороты рукавов сюртука.
Одет он был просто, блёкло, и тот, кто не был лично знаком с правителем Кармара, мог бы запросто принять его за какого-нибудь пожилого лавочника.
— Ваше величество... — В голосе моего напарника слышалась неуверенность, словно он сомневался, а тому ли дракону кланяется.
По всей видимости, для Рейера это была первая встреча с монархом и, судя по растерянному выражению лица сыщика, его ожидания не соответствовали реальности.
— Проходите, — раздался хриплый голос короля, и мы, подвластные слабому движению его руки, приблизились к креслу.
Сесть на диван, обрамлённый книжными стеллажами, нам не предложили, поэтому мы остались стоять, сверху вниз глядя на это жалкое подобие дракона.
— Я слышал, — продолжил король. Таким голосом, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Вы, господа, в тупике.
— Простите, ваше величество... — начал было я, собираясь с предельным почтением объяснить ему, что за пару недель убийства не раскрываются.
Но Вильхельм снова взмахнул рукой, больше подходящей какой-нибудь экзотической мумии, и проговорил:
— Два убийства, два нападения — и ничего. Пока вы, господа, непонятно чем занимаетесь, было совершено ещё одно покушение. К счастью, не убийство — нечестивца удалось спугнуть. Но пострадать мог лорд Карриш. Мой дорогой друг, глава Палаты драконов. Личность выдающаяся и... — Король осёкся, закашлявшись, и к нему тут же бросился слуга с бокалом.
Несколько секунд длилось молчание. Вильхельм жадно пил, мы стояли перед ним, словно два провинившихся школьника, которых непонятно за что отчитывали.
— О нападении на лорда Карриша нам ничего неизвестно, — наконец сказал я, когда монарх, тяжело дыша, откинулся на спинку кресла.
— Неизвестно, потому что он отказался предавать этот злосчастный случай огласке. Карриш не любит, когда в газетах полощут его жизнь, но я обеспокоен.
