– Элдвуд стал меньше в этом году.

– Он все время уменьшается, – сказала Арафель и внимательнее присмотрелась к тени, впервые различив намек на руку, кисть, но ничего похожего на лицо.

– Старый друг, – позвала Смерть, – пойдем погуляем со мной.

Арафель насмешливо улыбнулась, но улыбка исчезла с ее лица, когда она увидела протянутую руку.

– Выскочка, какое мне дело до тебя?

– Ты посылала мне души для охоты, Арафель. И я забирала их, когда догоняла, но какой в них толк? Ни благодарности. Ни радости тем паче. Зачем я пришла? Что ты видишь со своей стороны Элда? Что там такого, что мне не суждено увидеть? – Тень приподнялась, и пес тоже встал. Подобие руки все еще тянулось к Арафели. – Пойдем со мной, – чуть слышно позвала Смерть. – Разве не создана эта ночь для дружбы? Прошу тебя – пойдем со мной.

Олени бросились врассыпную, зайцы в испуге кинулись прятаться. Но пес не трогался с места, лишь часто дыша во тьме. И вдруг из чащобы послышались цокот копыт и шуршанье, и смутные своры начали сгущаться вокруг.

Ветер возник в кронах деревьев. А в небе, там, где сияли звезды, выросла черная кромка тучи. Арафель перевела взгляд с неба на деревья, в которых плавали тени и шепотки нарушали покой.

– Отошли их, – сказала она, и тени исчезли, а ветер спал. Лишь сгусток тьмы да леденящий дух говорили о том, что сама ночная гостья все еще здесь.

Они пошли прочь из круга и дальше, дальше, все глубже в мир, населенный людьми, – нелепое содружество – эльф и одно из наименее чтимых человеческих божеств. Смерть была неразговорчива. Им не хотелось говорить – ни Арафели, ни ей. Арафель не боялась ее, ибо эльфийский народ никогда не подчинялся ей: когда они не могли совладать со своими ранами, они просто уходили в тот мир, где смерти не было и куда она не могла дотянуться. Теперь уж никого из них не осталось, а Арафель все была тут; они ушли далеко за море, но Арафель не была готова последовать за ними. Она была последней и слишком любила лес, чтобы поддаваться отчаянию. А может, ее удерживала здесь привычка или гордость – ее народ всегда был горд. Или она правда всем сердцем прикипела к этому лесу. Откуда было Смерти знать, что заставляет эльфов поступать так или иначе?

Арафель шла человеческой тропой, не удаляясь под свою луну. Смерть не могла за ней последовать в иной мир, и не следовало ее дразнить. Она оставалась любезной с ней, с этой охотницей, хранительницей ее леса, пока она была в отлучках, которая явилась вместе с человеком и полюбила этот лес больше других мест на земле. Смерть показывала Арафели ее владения – огромные вековые деревья, которым было не так-то просто умереть, ибо корни их уходили в тот, другой Элд. Арафель видела их иные образы, отражающиеся под этой луной, и, находя время от времени какое-нибудь опасно увядающее дерево, лечила его своей силой.

– Ты мешаешь моей работе, – укоряла ее Смерть.

– Только в своих владениях, – ответила Арафель и снова взглянула на тьму, в которой, казалось, брезжили два слабых огня. – Раз уж я не ушла со всеми, то буду залечивать язвы Элда, что появились по вине людей. Неужто ты думаешь, госпожа Смерть, что я растрачу всю свою силу? Или этого ты и дожидаешься? Ты думаешь, мой род может умереть?

– Поживем – увидим, – отвечала Смерть спокойным тихим голосом. И что-то, похожее на рукав, всколыхнулось в широком жесте. – Ты все здесь можешь исправить, изгнать людей, взять под свою власть и править.

– А после умереть, как водится.

– И умереть, – еще тише откликнулась Смерть.

Арафель улыбнулась, почувствовав тоску той.

– Девчонка.

– Возьми меня с собой, – попросила Смерть. – Дай мне хоть раз увидеть то, что ты видишь. Дай мне увидеть тебя такой, какая ты есть. Покажи мне… ту, другую землю.

– Нет, – вздрогнув, ответила Арафель и ощутила легкое прикосновение к своей щеке.

– Не надо, не надо ненавидеть меня, – взмолилась Смерть. – К чему меня бояться? А все боятся… кроме тебя.

– Оставь свои надежды. Мой род тает от ран.

– Но разве может что-нибудь ранить тебя! – воскликнула Смерть. – Нет, Арафель. А значит, ты прикована в этому месту и разделишь судьбу Элда.

– Многое может ранить меня, – возразила Арафель, глядя туда, где, по ее представлениям, у Смерти должно было быть лицо. – Только не ты.

– Разве что когда все леса умрут. Разве что когда все, питающее тебя силой, исчезнет. Ты будешь долго жить, моя госпожа увядающих деревьев, но не вечно.

– И все равно я обману тебя.

– Возможно, – прошелестел дрожащий шепот. – Знаешь ли ты, куда ушел твой народ? Известно ли тебе, хорошо ли то место? Нет. А со мной ты знакома. Я привычна и проста. Мы старые друзья, ты да я.

– Мы приятели, но не друзья.

– Разве тебе не знакомо одиночество? Его мы делим с тобой.

– Но ты – вся мрак и холод.

– Разве тебя все видят одинаково?

– Нет, – призналась Арафель.

– Может, ты придешь взглянуть, как выгляжу я.

Арафель ничего не ответила, ибо она была не так жестока, как некоторые ее сородичи, и умела чувствовать боль.

– Я тоже исцеляю, – сказала Смерть.

Но Арафель продолжила молчать.

– Пойдем, – позвала Смерть. – Я покажу тебе другое свое обличье.

Арафель замерла при ее прикосновении, ибо та звала за собой в другой, третий Элдвуд, бывший в ее власти, и ветер, вырывавшийся оттуда, пронизывал до костей.

– Нет, – ответила Арафель. – Только не туда, моя госпожа, туда – никогда.

– Все, что я беру, я возвращаю, – сказала Смерть. – Все, что падает в котел, снова выходит из него. Я могу быть красивой, Арафель, но ты не можешь этого увидеть, потому что ты не была со мной и не проживала меня. Твое мнение обо мне превратно.

– Ты оказала мне услугу, защищая Элд от людей, – сказала Арафель. – Зачем?

И теперь Смерть замерла, не отвечая.

– Может, я недооцениваю свое время. Может, я задержусь в этом лесу слишком надолго. И ты можешь уповать лишь на это. Но я не стану обнадеживать тебя.

– Мне не нужна надежда, – сказала Смерть. Порыв ветра будто бы отодвинул ее. – Но пойдем, если не туда, так в другое место. Я хочу, чтобы ты хорошо думала обо мне. Увидишь… я могу исцелять.

Голос у нее был мягким и не сулящим никакой беды, и вправду она ничего не могла сделать Арафели. Так что та послушалась на этот раз и подчинилась, и пошла за Смертью, как ходят смертные, по общей их земле.

Но вскоре она заколебалась, ибо поняла, куда ее ведут.

– Верь мне, – просила Смерть, и холодный ветер налетал все сильней и напористей.

Они медленно брели сквозь заросли и чащобы и на исходе ночи вышли к роще,