голове крутилось, что нужно поспешить, чтобы никто не испортил место преступления.

В районе портовых доков пришлось поплутать — зона чужой ответственности, я тут никогда не работал, настоящий лабиринт из однотипных серых ангаров. Над головой периодически пролетали неуклюжие и медленные дирижабли, разворачиваясь на посадку. Над городом им особенно не разрешали летать в целях безопасности, все же изредка эти наполненные огнеопасным газом гиганты падали. А вот над воздушной гаванью, находящейся на севере столицы, они сновали туда-сюда, внушая уважение своими размерами, словно морские киты, выпрыгнувшие в воздух. Когда-то гавань была на отшибе, но постепенно столица разрослась, словно охватывая воздушный порт со всех сторон.

— Вон, смотри, — Лейв махнул рукой налево.

Я тоже успел заметить в очередной проулке между складами человека в полицейской форме. Пришлось сдать назад, чтобы заехать туда. Сперва думал хотя бы спросить нужное направление, но оказалось, что чутье и так привело нас в нужное место.

— Тело там, сэр, — махнул рукой дальше по проулку молодой полицейский, нервно сглатывая.

— Кто его нашел? — я внимательно оглядывал место преступления. Там суетились эксперты, фотограф тщательно фиксировал улики. Хорошо. Не на все дела выделяли фотографов, к сожалению, только на самые знаковые. Дело маньяка приобрело этот статус только после создания межрайонной группы.

— Я, сэр. Меня чуть на изнанку не вывернуло. Простите, но там кровь и… — он схватился за горло. — Это ужасно, сэр!

— Ты что-нибудь там трогал?

— Нет, что вы! Близко не стал подходить, я же понимаю! — ага, понимает он. Скорее уж испугался. Впрочем, к лучшему.

Мы с Лейвом пересекли оцепление и подошли к месту преступления. Я замер удивленно.

— Кто это сделал? — почти прорычал, глядя на темно-бурое кровавое пятно, на котором не было тела. Оно лежало буквально на десяток шагов правее.

— Что? — оглянулся один из следователей-немагов.

— Кто перенес тело?

Они удивленно переглянулись и отрицательно покачали головами.

— Тут еще никто ничего не трогал, только фотофиксация. Ждали всех членов оперативной группы, вы последние.

Лейв за моей спиной выругался нецензурно. Я был с ним согласен. Это могло означать, что преступник как-то узнал, что его прием с исчезающей магией раскрыт и сам испортил место преступления, чтобы мы не могли ничего доказать.

Глава 16. Драдрерика

— Рика, держи! — с вершины лестницы мне в руки прилетел желтый круглый твердый фрукт с красным бочком и веточкой с зеленым листиком — я уже выучила, что это называется «яблоко». Несколько увешанных плодами деревьев стояло в дальнем конце сада.

— Опять гулял на улице без спроса, Гун? — улыбнулась и захрустела фруктом, кисловато-сладкий сок наполнил рот.

Мальчишка поморщился, а потом независимо зашагал вниз по лестнице:

— В свое свободное время имею право прогуляться. Глупо сидеть дома только потому, что наступила осень, я ведь за ограду не выхожу. А ты дочитала книгу, которую я тебе дал? — строго спросил он, подходя.

— Да, спасибо, — улыбнулась я, — позже смогу ее тебе вернуть.

— Молодец, — улыбнулся он солнечно. — Я тебе уже новую выбрал. Там как раз и немного истории мира, и про нашу магию, и…

— Рика, мы выходим! — крикнула вторая моя хозяйка, сбегая по лестнице.

— Да, мисс Ганхилда, — я поспешила за девушкой на выход, по дороге выбросив огрызок на покрытый слоем пожухлых листьев газон.

Мы сели в машину, и девушка, подтягивая перчатки, велела водителю ехать в центральный городской парк:

— Тебе следовало научиться водить автомобиль, тогда мы могли бы ездить без воителя, — заметила она.

— Да, мисс, — кивнула я, прекрасно понимая, что этого не случится.

Во-первых, никто не выпустит нас из особняка только вдвоем, водитель также являлся и охранником. Хотя я проработала в доме чуть больше месяца, мне еще до конца не доверяли. Во-вторых, я еще плохо ориентировалась в местных реалиях, мне приходилось слишком активно учиться самым элементарным по местным меркам вещам, добавлять туда еще и вождение машины и правила дорожного движения было выше моих сил.

По дороге я лениво разглядывала осенний город. Конечно, хорошо, что мне досталось это место. Здесь я получила и неплохой оклад, и комнату в доме, и форму, включавшую теплый плащ и осенние ботинки. Вначале я была совершенно счастлива от всего этого, тем более, что мисс Ганхилда окружила меня вниманием и любила перечислять длинные списки того, что мы с ней будем делать: как она научит меня читать, как купит для меня кучу красивой одежды, поможет в том и этом… я уже начала мечтать, что именно она станет моей Хозяйкой. Редко, но и в нашем мире случались женщины-хозяйки для рабов, обычно они были выдающимися личностями. Ганхилде я была очень благодарна за это место, ведь именно благодаря тому, что ее заинтересовала статья обо мне в газете, меня пригласили на собеседование, да и после она отстояла меня…

Но все оказалось куда сложнее. Про таких, как мисс Ганхилда в кухне поговаривали, что «у нее в сутках двенадцать рассветов». Она быстро загоралась новыми идеями, добивалась от отца разрешения, выбивала деньги на очередной проект… и остывала, никогда не доводя ничего до конца. Хотя она была магичкой, но так и не получила нормального образования. Я даже не говорю про учебу в Академии магии, но хотя бы научиться управлять своими способностями с помощью домашнего учителя и то она не смогла. Пыталась учить меня читать, но хватило ее всего на два получасовых урока, после которых она пришла к выводу, что я просто не способна на это, и все бесполезно.

Помог мне Гуннульв или Гун, как он разрешил мне себя называть, ее младший брат. Он не ленился на полчаса-час заходить ко мне вечером и объяснять правила чтения слогов местного языка. Он был целеустремленным, усидчивым, спокойным учителем, не раздражался, когда я задавала очередные вопросы, не стеснялся признаться, что не знает ответа, не ленился после поискать сведенья в учебнике или спросить у своего домашнего учителя, чтобы потом рассказать мне. Он регулярно занимался фехтованием под руководством начальника охраны, а вместе с приходящим учителем-магом уже сейчас готовился к поступлению в Магическую Академию, хотя ему всего лишь одиннадцать лет, а в это учебное заведение принимают с восемнадцати. Он должен был стать образцовым наследником мистера Расмусона.

Ганхилда была слеплена из другого теста: эмоциональная, легко раздражающаяся и ненавидящая любые правила. Ее достопочтенная матушка любила повторять, что зря ей дали это имя, поддавшись уговорам тестя. Означает оно «сражение», потому она так непоседлива и упряма, ненавидит вышивать, музицировать и вообще все, чем положено заниматься молодой незамужней девице. Вместо этого она предпочитает