— Держи зараз!

Чебак, Огнев и Велехов приняли длинный и большой деревянный ящик, тяжелый настолько, что еле удержали его втроем…

Следом, прямо в лужу, обдав всех грязными брызгами, молодецки спрыгнул Чернов.

— Матка боска… — пробормотал кто-то.

— Потащили в модуль! Королев!

— Я!

— Выставить охрану у машины! Немедленно!

— Есть!

Матерясь последними словами, оскальзываясь в грязи, длинный ящик втащили в модуль, бухнули на пол. Все уже понимали, что увидят в этом ящике…

— Огнев, лом где?

— Вот, господин подъесаул.

— Ну, давай. Осторожнее трохи.

Богатырски наваливаясь на лом, Огнев выдавил один за другим гвозди, открыл крышку…

— Дюже добре…

Подъесаул наклонился, достал из ящика нечто тяжелое, завернутое в промасленную бумагу. Отодвинув в сторону напитки (что-то и на пол упало), положил это на стол, развернул…

На столе, матово блестя в свете «летучей мыши» консервационной смазкой, лежала винтовка. Со складным прикладом, с коротким стволом. Устаревшая, но не слишком, такое оружие держат на складах длительного хранения на случай войны и всеобщей мобилизации.

— Зэ-Бэ шестьдесят два, десантная модификация. Выработана заводами «Шкода» в Австро-Венгрии в одна тысяча девятьсот семьдесят первом году. Механизм от автоматической винтовки Токарева, патрон наш, казачий, семь и шестьдесят два. Одиночный и автоматический огонь, допускает установку оптических прицелов и метание наствольных гранат. Вот такие вот дела, браты казаки…

— С консервации? — спросил Велехов.

— С нее самой. И сдается мне, казаки, что не в магазине куплено, потому как в консервационной смазке в магазинах не продают.

— Оно так…

— Глянем, что еще там есть?

— Добре, глянем.

Сотник Королев уже выставил караул, двое казаков в тех же брезентовых плащах-дождевиках и с автоматами, нахохлившись, неподвижно стояли под дождем…

— Кто? — лениво окрикнул один из них.

— Свои. Чернов.

— Добре…

Чернов остановился около кричавшего казака.

— Ты как службу несешь? По уставу караульной службы ты меня только одного к себе допустить должен. У тебя фонарь есть?

— Так точно. Виноват.

— То-то и оно. Карауль, как полагается, здесь в машине добра — навалом…

— Есть.

Точно так же легко, будто и не пили вовсе, подъесаул забрался в кузов.

— Лом мне подайте!

Затрещали вскрываемые ящики, казаки молча ждали.

— Вот этот принимайте!

Тяжеленный ящик спустили вниз, потащили вдвоем в модуль.

— И этот. Всё!

В первом ящике, длинном, длиннее первого, оказался пулемет. Самый настоящий, причем не австро-венгерский, как можно было предполагать, а римский машингевер, MG-3 в короткой модификации, да еще со стандартной прицельной планкой под установку прицела. Такие пулеметы перестали выпускать в восемьдесят втором, этот был семьдесят шестого года выпуска. Всего пулеметов в ящике было два, и лежали они, как полагается — со сменными стволами, с барабанами и со всем ЗИПом. Все было завернуто в промасленную бумагу и сверху покрыто консервационной смазкой…

— Погодь. Ну-ка держи!

Пока Велехов держал пулемет, подъесаул внимательно его осмотрел.

— Перестволённый. Второй категории, но ствол новый совсем поставили. Кто-то это всё готовил, и нехило. Давай следующий…

Навалились, открыли следующий ящик.

— Еще лучше…

В следующем ящике были снайперские винтовки. Довольно пожилые, не самой последней модификации, «Штайр-69». Четыре штуки, тоже завернутые в промасленную бумагу, отдельно — прицелы в жестких коробках. Магазины — к этим винтовкам идут магазины необычные, роторные, и весь ЗИП прилагается. Ложе пластмассовое, темно-зеленое — значит, армейская, не полицейская модификация. Механический прицел — его ставили раньше, потом уже шли без прицелов, с расчетом только на оптику. Эти и вовсе были первой категории. Смазку удали, прицел установи, заряди, пристреляй — и готово.

— Ты глянь…

В руках у Огнева была толстая черная сосиска — глушитель.

— Похоже, бесшумные. Глушитель в комплекте и нарезка на стволе имеется.

— Это что же мы такое захомутали, казаки… — задумчиво проговорил Чернов, — тут же на роту, если не больше.

— Какое, на роту…

Не контрабанда — контрабандисты обычно покупают в магазинах, всё равно за границей продадут. Контрабандисты не имеют доступа на армейские склады резерва, а тут ведь к гадалке не ходи, оттуда гостинцы.

— Тысяч на сто, не меньше… — сказал кто-то.

— Если не больше.

Изъятое оружие забирал себе Круг, но казакам, давшим результат, платили премию. Здесь же она обещала быть нехилой — целый грузовик со стволами захомутали, причем часть нашего калибра, значит, ими и вооружиться можно, не продавать на сторону.

— Брали когда так? — спросил Велехов, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Чтоб целую машину со стволами — не было такого, — ответил Королев, — в нычке по десять стволов. Ну, по двадцать. И то добре. А тут на роту с гаком.

Кстати…

Никого не спрашиваясь, сотник сгреб одну из винтовок со всем ЗИПом, прицелом и прочим, нашел глазами Чебака.

— Держи. Благодарю за службу. Самому не надо, найдешь кому подарить.

Всё равно бы нашли, но поощрить надо.

Даже при свете «летучей мыши» было заметно, как покраснел казак.

— Господин подъесаул, можно мы чего себе оставим… — вылез с предложением Петров. Староверы, да еще из Сибири — они запасливые…

Чернов думал недолго.

— Добре. Всё равно целая фура, есть что сдать. Берите.

— Мабуть, того пана поспрошаем, что всё это вез, браты казаки?

— Поспать бы… — зевнул кто-то.

— Добре, — окончательно решил Чернов, — ночь на дворе, отбой всем. Завтра с утра и поспрошаем. Всё равно не убежит от нас — ни стволы, ни пан этот. Отбой!

Только утром «поспрошать» не удалось. Машина-то была на месте со всем добром, и злые, невыспавшиеся казаки-часовые тоже были на месте. А вот пана Вацлава на месте не было — на том месте, где должен был находиться пан Вацлав, был лишь его труп.

Остановил машину около мастерской-ателье «У Иакова», беспечно огляделся по сторонам, как бы решая — стоит парковаться в таком месте или не стоит. Улица словно замерла, купаясь в солнечном дрожащем мареве, даже прохожих почти нет — полдень, время безумного Солнца. А на капоте моей машины — черного цвета — можно запросто приготовить яичницу…