Хаим словно ждал меня — стальная дверь открылась, как только я приблизился…

— Входите же! Скорее!

Из солнечного ада я с облечением нырнул в кондиционированную прохладу ателье.

— Скажите мне, Хаим, в честь кого названо это ателье? Разве не вы его основатель?

Еврей замахал руками.

— Что вы, ваше превосходительство! Ателье основал еще мой дед, его-то и звали Иаков. Это был умнейший, доложу я вам, человек…

Пока Хаим расписывал мне в красках неоспоримые умственные достоинства своего пращура, я достал из кармана новенький, сверкающий золотистым двуглавым орлом на обложке паспорт, положил его на стол. Старый еврей споткнулся на полуслове, но потом договорил-таки свою мысль до конца. В глазах его стояли слезы…

Как можно так жить?..

— Натан! Натан! — закричал Хаим. — Иди скорей сюда! У нас важный клиент, неси выкройки! Скорее, скорее, халамидник!

Из подсобки появился Натан, неся какие-то необхватные папки, видимо, и в самом деле с выкройками. Увидев паспорт, остановился, недоуменно глядя то на меня, то на деда…

— Иди! Иди быстрее за тканью, господи боже мой, Натан, что ты медлишь!

— Сейчас, дедушка, сейчас…

Схватив паспорт, Натан выбежал в подсобку.

— Я благодарен вам за костюм, который вы мне сшили, — громко сказал я, — это один из лучших костюмов за всю мою жизнь.

Хаим поискал что-то под прилавком, вытащил огрызок карандаша, бумагу, лихорадочно что-то написал, толкнул записку ко мне.

— Господин посол, мы всегда рады видеть вас у себя…

За ателье следят. Началось с прошлого раза. Вам поклон от Руфи.

С трудом сдержал удивление — вот уж воистину евреи — самый сплоченный народ во всем мире. Интересно, а этот Хаим тоже имеет отношение к «Хагане» или его просто попросили помочь собратьям?

Достал ручку…

Поклон и ей. У нее есть что-нибудь для меня?

— Мне бы хотелось заказать у вас еще один костюм, только не фрак, как в прошлый раз, а для повседневной носки.

Хаим подмигнул.

— Такому благородному господину пристало иметь, как минимум, восемь костюмов, одинаково высшего класса.

— Восемь? — я на самом деле был удивлен. — Почему восемь?

— Ткани надо отдыхать, господин посол, иначе ваш костюм долго не проживет. Я удивляюсь, кто учил хорошим манерам тех варваров, которые носят один и тот же костюм целыми неделями, потом еще сдают его в химчистку, чтобы его там протравили химикатами и окончательно загубили. Ткань должна отдыхать, особенно такая ткань, какую используем мы, мастера высокого класса, да простит мне господь мою самонадеянность. Каждый костюм, господин посол, следует надевать не чаще раза в неделю.

— Почему же тогда восемь костюмов, ведь в неделе семь дней?

— Ну, как же, господин посол. Если с одним из ваших костюмов что-то случилось и вы принесли его старому Хаиму, чтобы он привел его для вас в порядок, вам ведь понадобится запасной костюм, не правда ли?

Черт… Вот теперь я понимаю, почему евреи так богато живут. Это же надо уметь — продать восемь костюмов человеку, который пришел всего за одним.

Старый Хаим достал откуда-то из-под стола и положил передо мной конверт, заклеенный и без почтовых марок. Значит, передан через кого-то, а не послан по почте.

— Боюсь, восемь костюмов — это для меня слишком, господин Хаим, ведь у меня есть военная форма, и она как нельзя лучше подходит для ежедневной носки. Тем не менее есть ситуации, когда военная форма неуместна. Поэтому я, пожалуй, закажу не один костюм, а два. На случай, если такие обстоятельства будут продолжительными по времени.

Еврей подмигнул:

— Как нельзя более разумное решение, Ваше Превосходительство.

Вечером я вскрыл конверт, убедившись в том, что Марина отвлеклась на домашние дела. Там была информация, не меньший бред, чем в первый раз. Но было там еще кое-что, условный знак, о котором мы договорились во время моего визита в Багдад.

Знак о том, что Руфь и ее группа в опасности.

Припарковаться в Нью-Йорке в любой день и час — большая проблема, но на Федерал-Плаза эта проблема стояла особенно остро. Только полный идиот мог додуматься поместить рядом столько присутственных учреждений как федерального, так и местного значения. Причем там, где места для парковки и так не хватало. В конечном итоге они припарковались в шести кварталах от нужного им офиса, да и то с нарушением правил — прямо под знаком. МакДугал достал специальную карточку «ФБР», еще старую, потому что в антитеррористической оперативной группе изготовлением таковых пока не озаботились, сунул под стекло так, чтобы было видно. Если этого не сделать, возвращаясь, обязательно найдешь под дворником ветрового стекла квитанцию о штрафе. Впрочем, ее и так можно найти, потому что город Нью-Йорк находился в довольно конфликтных отношениях с федеральным центром, и это несмотря на то, что мэр был республиканцем. Связано это было с какими-то сложными межбюджетными отношениями, а выливалось в то, что копы федеральных учреждений платили штрафы, оставляя машины припаркованными в неправильном месте, в том числе и по служебной надобности. Оставалось надеяться только на корпоративную солидарность копов — что «не заметят» свою машину.

Оставив машину, Мантино и МакДугал влились в плотный поток толпы, текущей к Федерал-Плаза…

Лейтенант полиции слишком долго проработал в полиции и слишком мало в антитеррористической группе, чтобы думать о себе как об агенте. Рикардо Мантино хоть и прожил в Нью-Йорке мало времени, ему этот город всё больше и больше нравился. Удивительно, но в нем концентрировалась какая-то энергия, ее было настолько много, что она буквально била ключом. Эта энергия не была ни доброй, ни злой — она давала каждому то, что он хочет, и каждый мог превращать ее в добрые или злые дела. Это было видно по всему: по автомобильному движению, резкому и нервному, с постоянным использованием клаксона, по пешеходному движению — привычный к вашингтонской неторопливости Мантино не сразу подстраивался под темп движения толпы. В Вашингтоне передвижение с такой скоростью считалось бы почти бегом. Это касалось и общения с людьми — ньюйоркцы были приветливо нетерпеливыми… да-да, точно так. В общем, «если я пробьюсь здесь — я пробьюсь в любом другом месте»[24].

В здании полевого офиса ФБР на Федерал-Плаза их встретила тишина: здание было на удивление чистеньким, хорошо обставленным и отремонтированным. Немалую роль тут сыграл Джулиани, бывший прокурор, в течение двух сроков бывший мэром Нью-Йорка и за это время почти полностью преобразивший город. Именно благодаря Джулиани в городе, который длительное время был оплотом демократов, вот уже третий срок мэрское кресло оставалось за республиканцами.