что я все испорчу. Я принимаю пари.

Один-два, один-три, один-четыре, один-пять, один-шесть, один-пять, один-четыре…

Я двигаю нож вперед и назад, между пальцами, все быстрее и быстрее, мои братья хлопают позади меня, чтобы помочь мне выдержать темп.

— Быстрее, — указывает Каллум.

Я двигаюсь быстрее.

Один-два, один-три, один-четыре, один-пять, один-шесть, один-пять, один-четыре… Двигаюсь между нашими с Клэй пальцами, тепло от ее руки проходит через мою и поднимается к груди.

Я ударяю все быстрее, но в какой-то момент ощущаю ее взгляд на своей шее, и, клянусь, она придвигается ближе и вдыхает через нос.

Нюхает меня.

И именно тогда я понимаю, что от нее пахнет по-другому. Водкой.

— Не останавливайся, — произносит она, тяжело дыша.

Мои веки трепещут, когда я чувствую биение ее сердца о свою руку.

Парни хлопают. Каллум, Майло, Бекс и Крисджен наблюдают за ножом.

И хотя мы с Клэй не одни, ощущается это именно так. Они не слышат ее слов.

— Я боюсь предвкушения боли больше, чем самой боли, — говорит она низким голосом. — Большинство людей не знает, когда она придет. Ужаснее, когда ты знаешь, что она придет.

Она говорит так мягко. Не как обычно. Что она делает?

— Особенно когда ты знаешь, что это происходит каждый день, — добавляет она.

Я моргаю долго и с усилием, жар заливает мое тело, когда приливает адреналин, потому что, если отведу глаза от того, что делаю, мне будет больно, но сейчас все передо мной выглядит размытым. Чтоб ее.

Девушка-отброс. И все. Она человек из трущоб и больше ни на что не годна.

Клэй задерживает на мне свой взгляд, и я смотрю на таймер, на котором осталось десять секунд. Один-два, один-три, один-четыре, один-пять, один-шесть, один-пять, один-четыре…

Ее теплое дыхание касается моей шеи.

— Твоя кожа словно в огне, — шепчет она, и я могу поклясться, что чувствую ее язык.

Черт. Из меня вырывается стон, мой живот трясется, потому что она говорит это так, будто ей больно.

— Оливия, — умоляет она.

Мой клитор пульсирует, руки трясутся, и нож выскальзывает, вонзаясь прямо в мой средний палец.

Дерьмо. Боль пронзает мою руку, я роняю нож и отстраняюсь, стиснув зубы.

Чтоб тебя, Клэй.

За столом раздается смех, и я оборачиваюсь, видя, как она скользит на колени Каллума с самодовольной улыбкой на глупом лице.

Я прикладываю палец ко рту, пытаюсь найти кровь на ее пальце, но непохоже, что она вообще порезалась.

— Она и на меня так действует, — говорит Каллум, притягивая Клэй обратно к себе за горло и целуя ее в щеку.

Я пристально смотрю на нее сверху вниз.

— Ты специально это сделала.

Она наклоняется вперед, высвобождаясь из объятий, но его руки остаются на ней, блуждая по спине, как будто она принадлежит только ему.

Клэй вытаскивает жареную картошку из корзины, Крисджен улыбается, наслаждаясь изысканным мастерством своей лучшей подруги, проделанным с лесбиянкой.

— Так что мы получим за выигрыш? — спрашивает меня Клэй, поедая картошку.

— Вы остаетесь, — отвечает Трейс, стоящий позади меня.

— Мы могли бы остаться в любом случае.

Я беру свой клинок, убираю его в ножны и засовываю в карман.

— Ты знаешь, — продолжает Клэй, — мне в самом деле будет жаль, когда мой отец сровняет это место с землей. Просто подумай… — Она оглядывается через плечо на Каллума. — Мы сидим прямо около девятой лунки, верно? Ты видел чертежи?

Он кивает, Даллас делает шаг вперед, но я хватаю его за руку, удерживая на месте.

— Такая утрата в виде лаймового пирога, — добавляет Майло.

— Ну, новому обществу нужны рестораны, — успокаивает его Клэй. — Мы дадим Мариетте работу.

А потом она пронзает меня взглядом, и, что бы мы ни делали, они знают, что победят. Не сегодня, но в конце концов.

— Лаймовый пирог! — кричит Каллум официанту. — С собой!

Они все начинают вставать, но я останавливаю их.

— Не надо! — говорю я Мариетте и перевожу взгляд на Клэй. — Ночной прилив. Ты сможешь пересечь рельсы.

Это не она против меня. Это Святые против Болота. Давайте повеселимся, прежде чем все это исчезнет.

Клэй сомневается.

— Администрация не разрешает это. Мы должны оставаться в Сент-Кармене.

Ночной прилив — традиция выпускников. Охота за предметами по всему городу. Всю ночь. В нее включены неразрешенный алкоголь и тайная охота за предметами, которую тоже запрещает администрация.

Я бросаю на нее многозначительный взгляд.

— А мы не расскажем.

Каллум внимательно наблюдает за тем, как Клэй размышляет, ее друзья позволяют ей принять решение.

— Все мы, — говорит она.

Я киваю.

— Всю ночь.

Снова киваю.

— И мы можем пойти куда угодно.

— Можешь попробовать, — предлагаю я.

Я не проиграю вновь.

— По рукам, — заключает Клэй.

Они поднимаются со своих мест, Каллум бросает деньги на стол, когда они проходят мимо нас к двери.

Но Клэй останавливается рядом со мной.

— И ты должна мне новое платье, — тихо произносит она.

Она уходит, а я улыбаюсь сама себе. Ага, удачи с этим.

— Что ты делаешь? — Даллас дергает меня за руку. — Мэйкон не согласится на это.

Я игнорирую его и выхожу из ресторана, молча обходя Арми, Айрона и Арасели. Иду коротким путем по дороге к своему дому, проходя мимо открытой мастерской. Мэйкон работает с мотоциклом, в то время как несколько местных парней наблюдают за ним с пивом в руках.

В безопасности у себя в комнате я запираю дверь, подключаю телефон к зарядному устройству и падаю на кровать, не включая свет.

Смотрю вверх, на потолке отражается свет от уличного фонаря, какая-то канзасская песня вибрирует сквозь стены из гаража. Мои белые рождественские гирлянды украшают изголовье кровати из кованого железа и обрамляют оконную раму, напоминая мне о прожекторах в темноте сцены.

Я актриса, внутри и снаружи. Годами я хорошо играла свою роль, как будто все шло по сценарию, и я знала, что будет дальше. Никаких сюрпризов.

Но сегодня вечером внутренняя змея проснулась, и это оказалось так приятно. Мой яд не похож на ее, поэтому я никогда не думала, что он смертелен. За последние четыре года я дала Клэй слишком много власти.

Я улыбаюсь в темноту. Я — яд. Я тоже могу быть ядом.

Вытаскиваю подушку из-под головы и прижимаю ее к груди, стискивая ткань в кулаках и зарываясь в нее носом.

Мое желание к ней раньше было ничем. Просто недоразумением.

Наверное, она все еще привлекает меня, как и много лет назад, до того как я поняла, насколько она отвратительна.

Или, может, я просто ненавижу ее так сильно, что хочу, чтобы она увидела мою силу. Ощутила поцелуй, перерастающий в укус. Почувствовала борьбу, перерастающую в секс.

Как бы я не пыталась это исправить, это все равно было неприятно. Я не жестокий человек, и мне не нравится причинять людям боль. Я просто… я не знаю. Она меняет меня. Я хочу повлиять на нее.

Свернувшись калачиком на боку, я держу подушку, отпуская беспокойство, и планирую завтрашний день.

Как поступлю с Клэй. И с ключом.

И с реальностью, в которой я не хочу мести или борьбы. Я хочу веселья.

Я собираюсь повеселиться в Ночной прилив.

— Лив?

Я шевелюсь, туман в моем мозгу рассеивается.

— Лив! — Два громких удара в мою дверь, и я сжимаю подушку в своих руках.

Сон давит тяжестью, когда я моргаю, открывая глаза, и вижу слабый свет, струящийся через окна. Дерьмо.