Первая молния, прорезавшая небосклон, такая ослепительно-яркая, что Каю кажется, словно он сам стал ее жертвой. В ушах его стоит шум грома и рев быков. Кажется, время останавливается, и в этот момент Кай видит, как молния пронзает животных, плетущихся в хвосте стада. Он видит, как она достигает их шерсти, проходит сквозь туши и вонзается в землю. Он слышит ужасный звук, слышит отчаянные крики мечущихся быков и страшное шипение плавящейся плоти. Позже Кай мог поклясться, что в тот день чувствовал запах гари, когда непреодолимая сила небесная пронзила быков, как железное клеймо, пройдя сквозь кожу, мясо, мышцы и кости под ними.

Три бычка мертвы, и их поджарившиеся тела падают на землю. Четвертого парализовало от страха и боли. У пятого и шестого обожжены спины. Ужас пронизывает стадо, словно молния. Если время сначала, будто бы на секунду, остановилось, то теперь оно мчится вперед, ускорившись в двадцать раз по сравнению с нормальным темпом. Кай в ужасе наблюдает, как бычки и телки поднимают головы и в панике разбегаются. Он пришпоривает Ханни, но та знает свои силы – кобыла неуклюжа и настороженно относится к безрассудным приказам. Тогда Кай кричит в сторону быков, подзывая их обратно, но тут же понимает: его слова заглушает громовой топот копыт и обреченное мычание. Брэйкен не может угнаться за стадом, и разрыв между ним и быками вскоре становится непреодолимым. Кай отчаянно свистит ему, чтобы пес обежал стадо и попытался загнать его вверх по склону. Благодаря большим ушкам корги слышит команду хозяина. И тут же устремляется к низине, быстро догнав Моргану и Принца. Моргана делает все возможное, чтобы направить животных, но ей трудно справляться с собственной лошадью. Кай видит, что его жена пытается подъехать к быкам, чтобы направить паникующих животных вверх по холму. Но лошадь слишком слаба, а бычки слишком напуганы. Принц не подходит для такого крупного скота, и, если он вдруг споткнется, быки просто затопчут его. Кай, оказавшийся выше за стадом, может лишь потрясенно наблюдать за происходящим. Если быки не повернут, а будут мчаться на такой же скорости по тропинке вниз с холма, то погибнут. Здесь слишком мало места для такого огромного стада, а учитывая, что животные в панике, они вряд ли уступят друг другу место. Их нужно развернуть.

– Моргана! – кричит Кай, безумно размахивая шляпой, – Моргана! Разверни их! Иначе они сорвутся. Наверх! Наверх!

Моргана скачет на Принце, он скользит и спотыкается в грязи, но ни разу не падает. Она рядом со стадом, но не может развернуть его в одиночку. Брэйкен бежит за ней с громким лаем, однако все тщетно. Этого недостаточно.

– Крикни им, Моргана! – орет Кай так громко, как может, но он слишком далеко, и его голос тонет в грохоте сотен копыт, реве обреченных зверей и безжалостной, смертоносной музыке бури. Однако он молится, чтобы Моргана его услышала.

– Используй свой голос, Моргана! – просит Кай. – Они услышат тебя. Позови их! Моргана, ради всего святого…

Но говорить Моргана не может. Она смотрит на него с ужасом на лице, раскрыв рот в беззвучном мучении. В последнюю минуту она натягивает поводья, заставляя Принца сделать крутой поворот, так как тропинка впереди слишком узка для них. Быки устремляются по тропинке. За ними неохотно следует Ханни. Кай и Моргана достигают вершины холма как раз в тот момент, когда исход уже неизбежен. Для такого количества быков проход слишком мал: кто-то точно не влезет, им всем не хватит места. Остановить бегущее в панике стадо невозможно. Кай в недоумении смотрит, как десятки животных срываются со склона и устремляются вниз. Они все дальше и дальше, сливаются в черный поток, форменный водопад. Бычки летят вниз, подгоняемые самим дьяволом. На тропинке остается лишь меньше десяти быков, а остальные, сорвавшись навстречу гибели, падают на дно каменистой долины в двухстах футах ниже.

Теперь, я уверена, он меня презирает. Да и кто бы не презирал? Это ведь я позволила его стаду сгинуть. Он смотрел, как я беспомощно стояла там и ничего не сделала, чтобы остановить обезумевших от ужаса животных. Смотрел, как я, немая и тупая Моргана, не смогла издать ни звука, чтобы их спасти. Не смогла. Но он-то, конечно, так не думает. Он, разумеется, думает, не захотела. Ах, если бы он только знал, что я приложила всю свою энергию, чтобы попытаться спасти бедных животных. Но моя воля оказалась бессильна; она подвела меня тогда, когда я нуждалась в ней больше всего. Мой разум был в смятении, все произошло с такой скоростью… животные были слишком напуганы и одержимы ужасом, чтобы я имела возможность спасти их от гибели.

И более того, какая-то невидимая сила мешала моим попыткам утихомирить стадо. Я чувствовала, даже сквозь разгул стихии, чье-то странное присутствие. Ибо подобной бури я за всю свою жизнь среди гор не видела. Это не было вмешательство природы, я уверена. Словно что-то или кто-то наслал на нас это бедствие. И меня пугает, что за ним может стоять что-то или кто-то могущественный. Но кто? Зачем кому-то нужно разорять моего мужа? Или причинить вред Каю не главное? Уничтожить меня – вот цель? У меня нет ответов на эти вопросы, нет даже мыслей, как их найти. Ибо в тот день, когда мы потеряли стадо, когда буря достигла своего апогея, когда животных охватил безудержный страх и когда я не смогла изменить ход событий, кое-что бросилось мне в глаза. Что-то совсем неуместное. Только теперь, вдали от суеты и отчаяния, я смогла понять – мне помешал жуткий, тошнотворный смрад. Точно такой же, который довел меня до предела в часовне.

Что же теперь делать мужу, когда он потерял почти все стадо? Остались лишь несколько животных. Но они не помогут Финнон-Лас. Приобрел ли Кай достаточно скота у фермеров, чтобы поездка в Лондон могла окупиться? Он не станет со мной об этом разговаривать, да и зачем ему, когда он считает, что во всем виновата я? Я подвела его, это правда. За последние два дня, с того страшного момента на холме, он не сказал мне почти ни слова, да и те, что он говорил, были произнесены исключительно по необходимости. Его лицо затуманилось от гнева, как будто глубоко внутри него бушует буря. Мне кажется, еще и от горя – думаю, не будет преувеличением сказать, что Кай любил своих животных. Да, рано или поздно они должны были умереть, но на скотобойне, и не все из них, и точно не при таких жутких обстоятельствах. Теперь их трупы разлагаются на дне утеса, и людям к ним уже не добраться. Даже сейчас я слышу ликующие крики стервятников, пирующих с щедрот, каковых никогда не встречали раньше. На запах гниющего мяса сбегутся лисы, жадно разорвут туши на части, хлюпая кровью и хрустя костями, пока от несчастных бычков не останутся лишь объедки, которые пойдут на корм червям в земле.

Если бы Кай только знал, как я себя за все это ненавижу. Даже спать не могу – все время слышу отчаянный рев бедных зверей во сне. Прошлой ночью я заставила себя выйти из тела и отправилась на место их гибели. Там было ужасно. Во влажном воздухе все еще чувствовался страх. Даже небо продолжало плакать, как мне казалось – с момента, как погода изменилась, дождь лил не переставая. И хотя буря закончилась, остались тусклая серость и грустный дождь.

А теперь мне снова нужно одеться в платье Кэтрин, расчесать непослушные волосы, повязать капор и сопроводить мужа к часовне. Сама мысль об этом наводит на меня ужас. Конечно, мне страшно не оттого, что еще свежи воспоминания о моем позоре – люди уже обо всем этом забыли; когда я думаю о поездке в Сор-и-Минидд, меня пугает другое. То, что там будет преподобный Кадуаладр. Если бы это было в моих силах, я бы хотела навсегда забыть об этом человеке. Он не стеснялся в выражениях. Выдвинул ультиматум. Без колебаний переехал Мэг. Я знаю, он может так же хладнокровно избавиться и от меня. Вот только уничтожить меня не так просто. Есть ли у него доказательства, что я обладаю сверхъестественной силой? Нет. Какие из моих действий доказывают, что я ведьма? Никакие. Есть ли свидетели, утверждающие, что я не просто странная девушка, приехавшая издалека, а зло во плоти? Нет. Тут теперь мой дом.