Человек, отдалённо похожий на часового, выбрался из переулка, с невозмутимым видом встал на обочине - хоть смейся, такие сложности, чтобы просто перейти дорогу! С запада приближалась грузовая машина, светили фары, колёса месили грязь, прокручивались вхолостую, но машина шла. Шубин отошёл, чтобы не окатило - проехал двухтонный Опель Блиц с солдатами в кузове: люди держали над головами развёрнутый брезент, на часового даже не смотрели. Растаяли габаритные огни, Глеб спокойно перешёл дорогу, отправился прогулочным шагом в западном направлении. Прозвучал резкий окрик - в груди похолодело. Нет, не ему - у застрявшего грузовика всё ещё возились люди. Переулок возник очень кстати: Глеб свернул в него, прижался к забору, затаив дыхание. Странные манёвры часового остались без внимания, он облегчённо выдохнул, припустил по переулку, присел в бурьяне, стал разоблачатся – жалко, конечно, но в этом одеянии он мог попасть под братскую пулю. Часть забора была повалена - Глеб перелез в огород, пристроился под веткой калины, стал восстанавливать в памяти план деревни: предстояло пройти около десятка дворов, а лучше даже проползти.

Дождь продолжал упорствовать, даже странно - все же не тропики с их сезонами дождей, за спиной остались сотни метров - одежда обросла защитным слоем грязи. Над сгоревшим клубом зависло убойное зловоние - добротное здание выгорело почти полностью. Сельсовет частично сохранился: он состоял из сомкнувшихся двухэтажных построек и до войны в нем размещалась не только законодательная деревенская власть, но также партийная, исполнительная и даже отделение милиции; частично уцелели стены, они обуглились, накренились. Всё здание просматривалась насквозь, валялась обожжённая мебель, рассыпался навес - немцы отвели душу. Советский флаг над крыльцом был как красная тряпка для быка, огнемёта оказалось мало - в здание подбросили пару оборонительных гранат.

Пелена дождя спадала и в сером небе наметились просветы в этом ненастье был бесспорный положительный момент: грядущая распутица, сдерживающий фактор для наступающей на Москву армады. В грязи уже тонули лёгкие бронеавтомобили - солдаты подкладывали доски под колёса. Шубин подобрался к крыльцу, отправился вправо, где за водосточной трубой был вход в подвал. Затея, похоже не имела шансов - в том месте, где находилась дверь - стала гора обломков. Это было единственное здание в деревне частично сложенное из кирпича.

- Стой! - прозвучал сдавленный шепот. Екнуло сердце, Шубин скорчился за обугленным канцелярским столом.

- Стою! Стрелять не будешь?

- Не буду. Это вы, товарищ лейтенант? - высунулось чумазая физиономия Лехи Кошкина в обрамлении мокрого капюшона. Он так улыбался, словно солнышко разогнало тучи.

Шубин облегчённо выпустил воздух - хоть кто-то есть!

- Подползайте, товарищ лейтенант. Только не вставайте - немцы на дороге. Сюда они тоже приходили, пошатались вокруг, но в подвал не полезли. Тут всё завалено…

- Сам-то как нашёл проход?

- Не сам, а сами, товарищ лейтенант. Со мной Олег Курганов, Серёга Герасимов, ну в смысле красноармейцы Курганов и Герасимов. Мы сразу сюда побежали, когда поняли, что из деревни не выйти - сами же сказали, что встречаемся у сельсовета…

- Все правильно, Кошкин. Вы молодцы! – Шубин подполз, привстал на корточки: раньше здесь была железная дверь, но подломились косяки, дверь сорвало с петель, просела кирпичная стена и теперь, чтобы попасть внутрь требовались навыки ужа.

- Я останусь здесь, товарищ лейтенант. Не возражаете? - шептал Кошкин. - Может ещё кто-то подойдёт…

- Оставайся, Лёха. Нести службу…

В узком проеме пришлось подтягиваться на руках: осевшая конструкция держалась на честном слове, врежь кувалдой - всё упадёт. Под землёй же было не так плохо как ожидалось: пятнадцать каменных ступеней; земляной мешок - стены осыпались в меру; над потолком имелось узкое оконце - решётка выгнулась, но держалась; в подвал просачивался тусклый свет. Здесь валялись: доски, балки, груды мешковины, скомканное брезентовое полотнище. Из полумрака проявлялись знакомые лица: моргал Серёга Герасимов, всклокоченный, весь какой-то копчёный, он не уверенно заулыбался, потом расплылся до ушей, хотел сказать что-то бодрое и приветственное, но начал кашлять, еле отдышался.

- Здравие желаем, товарищ лейтенант, - приветствовал командира Олег Курганов – невысокий, ладно сбитый, с жёсткой порослью волос на голове.

Оба были в исподнем - мокрое обмундирование сохло на досках, прислонённых к стене.

- И вам не хворать, товарищи красноармейцы! - усмехнулся Шубин. - Что за откровенный вид? А если немцы зайдут?..

- А если зайдут, товарищ лейтенант, мы и в исподнем можем умереть! - дерзко отозвался Герасимов. – Разницы собственно никакой, а так подсохнет немного.

- Что и вам, кстати, советуем, - поддержал Курганов. - Снимайте всё с себя, просушите, а то подхватите пневмонию. Придётся, вон, Серёгу командиром назначать. Представьте, всей компанией кашлять начнем - немцы сразу заинтересуются - что за лазарет под землёй открылся… Вы устраиваетесь, товарищ лейтенант. Мешковины навалом - она сухая, доски подстелите, чтоб на голой земле не лежать…

Дикая усталость брала верх: кружилась голова, он что-то стаскивал с себя, стуча зубами, раскладывал доски на земляном полу, закутывался в мешковину. Запах гари здесь был щадящим - в подвал проникал воздух. Дождь прекратился, с улицы доносился прерывистый гул, сновала техника, иногда порывы ветра приносили обрывки фраз. Сон накатывал волнами, немели конечности…

- Хоть бы ещё кто-то выжил, - бубнил Герасимов. Его голос звучал как из параллельного мира: - Как вы думаете, товарищ лейтенант: наш полк далеко ушёл? Задержали мы немцев - высокой ценой задержали! А вот надолго ли? Возможно непогода дала шанс полковому комиссару Бубенцову и немцы уже не повиснут на хвосте, предпочтут разбираться с собственными проблемами…

- Не знаю, Серёга. Я же здесь, а не там. Километров на десять они оторвались от фрицев. Главное, чтобы раненых вывезли, а здоровые уж как-нибудь справятся. Жалко, что связи нет - придется наугад идти. Подождём ещё немного, если больше никто не подтянется, пойдём на восток, лучше затемно. Обсохнем, сил наберёмся…

- А так хорошо начали, товарищ лейтенант, - обиженно вымолвил Курганов. - На реке уйму фрицев положили, потом в амбаре, вылезли из овощехранилища, увидели, что от амбара осталось - чуть в пляс не пустились. А потом немцы разозлились: давай нас гонять по деревне. Петька Чижиков по глупому погиб: когда через забор лез, кричали ему - давай в обход, но нет - решил сократить… Куда сержант подевался, даже не знаем. Обошли деревню, вышли на восточную улицу, а там повсюду немцы. Вроде рано погибать ещё, повоевать хочется, давай назад. Фрицы нас заметили, Каховский остался прикрывать и погиб. Немцы к лесополосе пошли, оттуда стреляли по ним. А мы моментом воспользовались и к сельсовету. Кошкин - пацан наблюдательный - засёк дыру, мы и залезли в этот склеп. Он сам вызвался снаружи посидеть - может ещё кто-то подтянется. Облава прошла минут за двадцать до вашего появления, дождь хлестал как из ведра. Двое немцев сюда подошли - мы их сапоги в окно видели: постояли, поговорили, потом ушли голые стены осматривать и не заметили это окно, - кивнул боец на узкий зарешеченный проём. - Один нагнулся, смотрел, на колени даже встал, фонарём светил - что там увидишь… Мы на виду, понятно не сидели, боялись, что гранату бросят, но решётка помешала: пинали, не выбили, ушли. Больше наверное не придут.