- Значит Бог есть! - пошутил Герасимов. - И с дождем нам помог, и с этим подвалом…

- Только, где он раньше был - твой Бог? - поморщился Глеб. - Ты поосторожнее, Серёга с Богом. Дело даже не в том, что наша партия подобной сущности не приветствует, где бог там и дьявол - не забывай. Если Бога мы ещё как-нибудь стерпим, то вот дьявола...

Засмеялся Курганов, небольшой любитель шутить, но понимающий юмор других. Закрылись глаза, организм нуждался в отдыхе. Навалился сон, бил смертным боем с тревогой и беспокойством. Картинки яви сменялись введениями: ворчал Герасимов, натягивая отсыревший сапог - вроде новый, совсем недавно с немца снял, когда разносить успел? Сплелось из кружева грустное лицо Лиды - смотрела жалобно, с какой-то неясной обидой… Что сейчас происходит в Вязьме? Держится ли город?..

Он очнулся, когда в подвал скатился взбудораженный сержант Уфимцев: комбинезон клочьями, физиономия чёрная как у трубочиста, заулыбался обнаружив подвале целую компанию, упал на колени.

- Сейчас ещё один в Бога уверует! - обрадовался Герасимов.

- Не дождетесь… - замотал головой сержант. - На Бога надейся, но сам не плошай! Думал не доберусь, товарищ лейтенант. Забыл, где этот чёртов сельсовет, хоть у немцев дорогу спрашивай. До них деревня, как деревня была, а как фашист пришёл - всё иначе стало. Хорошо, что Лёха Кошкин издали меня заприметил, семафорил как сумасшедший…

- Ты в дымоходе отсиживался, Александр Иванович? – Шубин с интересом разглядывал сержанта.

Тот смутился:

- Не скажу, товарищ лейтенант. - Смеяться будете. Приятно, конечно, что вы моё имя с отчеством помните, но всё равно не скажу.

- Ладно, сохрани свою тайну, после войны в мемуарах опишешь. Больше никого не видел?

- Стреляли где-то, - Уфимцев продолжал смущаться. - Немцы гуськом по переулкам бегали, решил, что за мной, но кто-то тут ещё партизанил. Вы не волнуйтесь, товарищ лейтенант, придут, если живы будут.

- Хорошо, сержант. Располагайся, будь как дома. Эй, вы двое, смените кто-нибудь Кошкина, пожалейте парня.

В полку продолжало прибывать: первым в подвал спустился какой-то чёрненький чумазенький чертенок, стал озираться, недоверчиво щуря глаза.

- О-па, уголовник наш подтянулся, - прокомментировал Герасимов.

- А в морду за гнилой базар? - оскалился Генка Шуйский. - Товарищ лейтенант, скажите ему, что никакой я не уголовник. Самоотверженно трудился в шахте, даже в комсомол чуть не вступил. Подумаешь - несколько приводов в милицию, ну с кем не бывает?

- Да ни с кем из наших такого не бывало, - фыркнул Серёга. - Люди как люди выросли, кто-то даже жениться успел.

- И где тебя носило, товарищ Шуйский? - поинтересовался Глеб.

- Вот именно, боец, - поддакнул сержант. - Нормальные люди либо здесь, либо погибли.

- Вам правду сказать? - оскалился Шуйский. - Или как всё было на самом деле? Да ничего увлекательного, я в какую то яму грохнулся, когда за мной два здоровенных Ганса погнались: одного я на излёте снял, когда он ко мне в яму метнулся; другой сам оступился, на нож горлом напоролся.

- Врёшь! - хмыкнул сержант. - Ты ведь, горазд приврать, Генка. Мы всё равно твои слова не проверим…

- А у меня доказательства, - Генка с обиженным видом закатал рукав. – Смотрите, часы «Звезда», снял с фашиста.

- Какие часы? - изумился Глеб, разглядывая вполне советский циферблат.

- Так это «Звезда», - смутился боец. - Завод ЗИМ их кажется производит: то ли в Пензе, то ли в Саратове… У нас пацаны в посёлке такими щеголяли. Фриц наверное с нашего командира снял, а я с фрица. А что такого? - Генка насупился.

- Вот и думай, что это такое, - развеселился Герасимов. - Мародёрстви или трофей?

- Носи, боец! - разрешил Глеб. - Если с фрица снял, значит трофей. Только не забывай, что их заводить надо каждый день, а то ходить не будут.

- Да знаю я, товарищ лейтенант…

Обсудить похождения Генки толком не успели: в подземелье всунулся стоящий, вернее лежащий на посту Курганов, сообщил, что колонна автомобилей, следующая по дороге, внезапно встала, слышны выстрелы… Это поняли и без Курганова, воцарилось молчание. Перестрелка длилась недолго - колонна пришла в движение, снова за скрипел проём, нервы уже сдавали.

- Да когда ты уснешь уже? - проворчал Уфимцев.

- Виноват, товарищи командиры. Вижу двоих, они от леса сюда бегут - немцы так бегать не станут.

- Ого!.. - присвистну Шуйский. - Сразу двое, да ещё и бегут по-русски… Мы здесь не поместимся, товарищ лейтенант. Не, я рад, конечно, что это наши, если это конечно наши…

- Заткнулся бы ты! - посоветовал Глеб и Генка обиженно засопел.

Это был просто праздник: переговоры с часовым прошли без стрельбы и вскоре в подземное пространство пролезли ещё двое оборванных «леших» - их не сразу признали. Кошкин шутливо возмущался:

- Здесь и так тесно, пускаем только своих.

«Лешие» тоже рассердились:

- Это же мы: Шперлинг и Боровой…

- Так, убавили громкость! - приказал Глеб. - Что разорались, как в забегаловке? Забыли, где находитесь?

- Эй, вы чего шумите? - спросил с улицы Курганов. - Ваше счастье, что немцев рядом нет, а колонна ушла.

Теперь бурную радость выражали шёпотом.

Новоприбывшее упали пластом, даже шевелиться не могли. Пострадавших не было, но устали до одурения.

- Это вы пытались остановить немецкую колонну? - допытывался Шубин. - Могу я спросить: зачем?

- Мы не специально, товарищ лейтенант, - простонал Шперлинг. - Просто Семён как курица на дорогу выскочил, чтобы перед машиной перебежать, немцы его и заметили, стали стрелять…

- Врет и не краснеет! - жаловался слабым голосом Боровой. - Никуда я не выскочил, хотел это сделать, но передумал. Там ограда за ней и сидел, она такая тонкая, дырявая… Я же не дистрофик, чтобы за этими палочками прятаться. Заметили из головной машины и давай палить из кузова… Вот и пришлось покувыркаться по огородам. Хорошо Василий уже на другой стороне был, отвлёк их от меня. Я чуть шею не свернул, когда по огороду бежал, - признался Шперлинг. - Так треснулся, что мозги набекрень и шея болит, словно меня повесили. Немцы не стали отвлекаться, дальше поехали. Ну Боровой ко мне перебежал, мы и припустили…

- Э-эх, недотёпы, - покачал головой сержант. - Теперь фашисты точно знают, что в деревне остались русские и будут искать. От вас такой назойливый гул, что с дороги услышат.

- Фрицы и так знают, что мы здесь, - отмахнулся Герасимов. - Они свои трупы до сих пор в самых неожиданных местах находят. Но им пока не до нас: непогода, суета с форсированием реки. Вас не смущает, что мою эту сторону уже переправляются автомобильные колонны?

- Так это, - шмыгнул носом Шуткин. - Понтоновый мост соорудили.