Сгоряча Ирка кинулась преследовать ведьму. Мирновым неиспрыганным мячом метался у нее перед глазами. Все мешалось:шершаво-холодные плиты, связки металлических решеток, рыжеватые завалы кирпича.Остановилась она, лишь увидев забрало сварщика, повисшее на арматуре, точношлем рыцаря на его могиле. Глядя на него, Ирка без всякой внешней причиныпоняла, что глупит. Вместо того чтобы спрятаться самой и навязать ведьме своюигру она суетливо и бестолково преследовала ее упругую тень. Валькирияогляделась, прислушиваясь. Тишины не было. Ночная стройка, даже без людей, жиласвоими, особыми звуками. Что-то капало, гудело, звенело, тряслось. Позванивалатрансформаторная будка. Уныло хлюпала переносная бетономешалка.

– Эй! – крикнула Ирка в ночь. –Зачем ты хочешь убить меня? Ты же никогда не видела меня прежде! Просто потому,что я валькирия, а ты – ведьма?

Полуночная ведьма ответила ей хохотом. Хохотее был сразу везде, и Ирке чудилось, что над ней смеются блочные плиты.Осторожно продвигаясь вперед, валькирия вышла на небольшую площадку. И здесь,где мертвенный лунный свет мешался со светом направленного с дома прожектора,она испытала острую тревогу. Ту тревогу, которую Багров, ее учитель, называлинтуитивным предвидением.

Не мешкая, Ирка вскинула голову. Там, где небоперечерчивалось металлической стрелой крана, она увидела медленно отрывающуюсяплоскую каплю. Не задумываясь, валькирия прыгнула в спасительную тесноту плит.Едва она пригнулась, укрыв голову между коленями, как на бетонную плиту рухнулоокованное жестью огромное корыто для цементного раствора.

Ирка ощутила себя пешкой в игре втемную. Еебыл близко, но она не знала, где он, и не могла ответить ведьме ударом на удар.Это была битва во мраке, где один непрестанно атаковал, другой же в лучшемслучае отражал удары.

Зная, что никакая темная атака никогда небывает одиночной, Ирка перебежала дальше, к соседнему штабелю плит, где онигромоздились еще теснее. Подлый штырек арматуры пропорол ей кожу на плече,заставив скривиться от боли и выругать себя за неуклюжесть. «Открытая рана,капля крови – такого шанса создания мрака не упускают», – вспомнила Иркаи, даже не поглядев на рану, поползла вдвое быстрее и забилась под плиты.

Там, где Ирка была каких-то три или четыресекунды назад, асфальт разверзся. Треснул. Земля забурлила, размягчилась ивздулась бугром, точно кротовая нора. Незримое нечто – то, чему не былоназвания, – изогнулось и нанесло по плите, на арматуре которой осталаськровь, резкий удар. Затем, вцепившись в плиту, утянуло ее обломки под землю.

«Магия мертвой руки», – подумала Ирка. Поутверждению Багрова, это была одна из любимых техник оживленцев мрака. Незримаярука вызывалась на кровь, но лишь единожды. Повторить удар в случае промахабыло невозможно. Догадываясь, что ведьма сейчас в легком замешательстве,поскольку не знает, достиг ее удар цели или нет, – Ирка беззвучновыбралась, вскочила на плиту и стала ждать, когда ведьма высунется. Не столькоувидев, сколько ощутив между зелеными бочками движение, она резко метнула тудаматериализовавшийся дрот.

Сказались десять месяцев тренировок, когдаБагров заставлял ее делать не менее ста бросков ежедневно. Ночью, днем, нарассвете, в городе и в лесу. С разбегу, стоя или из нестандартных положений –например, выполняя уход или находясь под затормаживающим действием магии.

Метнула в полную силу, не сдерживаясь, развечто помимо воли взяв чуть выше цели. Хотя никакой цели там уже и не было.Ведьма скрылась прежде, чем дрот отделился от Иркиной руки. Бочки еще картинноосыпались, а Ирка уже метнулась к недостроенному дому, подпрыгнула и, животомперевалившись через подоконник, оказалась внутри. Дрот она пока не отзывала,зная, что создание мрака им все равно не воспользуется. Зато вполне может навозврате прицепить к промахнувшемуся дроту боевое заклинание.

Из белого четырехугольника, который еще толькопытался стать комнатой, Ирка выскочила в следующий, откуда нашла проход налестницу. Шахта лифта смотрела беззубым провалом, однако кабели уже свешивалисьвниз.

Проскочив несколько этажей, Ирка нырнула впервый же проем, не знавший еще рассудочного диктата двери, и там, во второй посчету комнате, прижавшись спиной к стене, перевела дыхание. Здесь, на высотечетырех или пяти этажей, их силы как бы уравнялись, однако требовалосьподняться выше, чтобы обрести хоть какое-то преимущество.

«Замкнутые помещения... Двадцать этажей...куча квартир... Искать тут кого-либо можно до бесконечности. Как же онавывернется?» – подумала Ирка.

Заставив себя расслабиться, она села нахолодную плиту, закрыла глаза и сосредоточилась, расширяя зрение. Во мглесмутно белели стены с провалом пустого окна. Еще одно усилие – и стены началирасплываться. Тепло. Приятное головокружение. А вот и он – долгожданный зуд вшишках лба, как некогда в детстве, когда они с Бабаней играли в бодливого барана.«Баран бодливый – баран счастливый», – говорила Бабаня.

Мягкий толчок – и Ирка провалилась вментальное пространство, точно в тумане нашаривая в нем ведьму. Бесполезно.Своего тщательно экранированного врага она так и не увидела, зато внезапноузрела круглый переливающийся шар с четырьмя живыми зрачками, обитающий вутолщении браслета на худой темной руке. Летающий глаз!

Жесткие границы дома уступили, сталиподатливыми – и Ирка ощутила упругое скольжение летающего глаза. Росчеркомзолотистой молнии он завершил обзор второго этажа и теперь несся к лестнице.Ничто не могло укрыться от четырех его зрачков, некогда принадлежавших лучшимшпионам Средневековья, которым потому только и дарована была хрупкая иллюзияпосмертного существования в Нижнем Мире. Едва глаз увидит валькирию, как ведьманемедленно применит парализующую магию, и тело Ирки застынет в беспомощноможидании смерти.

Надо было бежать, подняться так высоко, чтобымагия ведьмы ослабела и глаз вернулся бы к хозяйке. Понимая, что начеловеческих ногах невозможно оторваться от стремительного преследователя, Иркастала превращаться в волчицу. Десять мучительных секунд – именно стольковремени это теперь занимало. Кожу точно вывернули наизнанку и быстро, ловконатянули внутренней стороной – таковым, во всяком случае, было ощущение.Холодок пробежал по телу, покрывшемуся серебристой шерстью. Цветовая палитразрения упростилась. Зато слух стал чутким, а обоняние – острым. Назойливыестроительные запахи безжалостно царапали нос и глотку. Они были так невыносимыдля волка, что хотелось выть и бежать прочь, чтобы оказаться как можно дальшеот неприятно пахнущего дома, вздыбленного в монументальном экстазе.