Иногда она действительно вносила дельные предложения в работу. Ему не хотелось терять достоинства и принимать ее предложения. Но он не мог не признать, что предложения очень хороши и он сам не сумел бы придумать лучшего. Сейчас он сидел в библиотеке и обдумывал, что он будет писать дальше и как об этом отзовется мисс Эллисон.

Его мысли были прерваны появлением Макса. Стоя в дверях, он сообщил, что мистер Сотерон находится в комнате для утренних приемов, желает видеть его и спрашивает, дома ли он.

Балантайн почувствовал раздражение и замешательство. Последнее, что он хотел бы, это видеть сейчас Сотерона. Но Реджи сосед, и поэтому его нужно принять. Если этого не сделать, то можно нарваться на бесконечные упреки и массу мелких неудобств.

Макс ждал молча. Его безукоризненная фигура и спокойная улыбка так сильно беспокоили Балантайна, что он предложил Огасте избавиться от него и найти кого-нибудь другого.

— Да, конечно, — сказал он резко. — Принесите что-нибудь выпить… Мадеру, но не из лучших.

— Да, сэр. — Лакей ушел, и через минуту вошел Реджи, большой и добродушный. Его одежда уже была мятой, хотя носил он ее не более пары часов.

— Доброе утро, Брэндон, — приветливо поздоровался Сотерон. Глаза обежали комнату, отметив горящий камин, удобные глубокие кожаные кресла и ища графин и стаканы.

— Доброе утро, Реджи, — ответил Балантайн. — Что тебя заставило посетить меня в субботу утром?

— Давно намеревался повидаться. — Реджи уселся в ближайшее к огню кресло. — Раньше не было подходящего повода. Всегда что-то мешает. Сплошная суета кругом. Как в улье.

До сих пор Балантайн не обращал особого внимания на болтовню Реджи. Но вдруг, несмотря на дружелюбный тон, генерал уловил нотки напряжения в голосе соседа. Он пришел специально; что-то его встревожило, и он хочет этим поделиться. Сейчас вернется Макс с мадерой. Не стоит начинать серьезный разговор до тех пор, пока лакей не удалится.

— Понимаю, ты был занят, — сказал Балантайн, поддерживая разговор.

— Да не я, — ответил Реджи. — Эти негодные парни из полиции рыщут повсюду. Питт — так, кажется, его зовут — вползает в комнаты прислуги, нарушая заведенный житейский порядок. Проклятье, как я ненавижу беспорядок в доме! Слуги болтают и шепчутся по углам. Боже всемогущий! Ты же знаешь, как трудно сейчас найти хороших слуг, натренировать их, чтобы они были такими, как ты хочешь, чтобы они знали твои вкусы, умели угодить им… Все это требует довольно много времени. Затем случается чертовски глупое событие вроде этого, и раньше, чем ты успеваешь сообразить, что бы все это значило, они разрушают весь порядок, созданный тобою. Трудно удержать хорошего слугу. Его вдруг посещает мысль улучшить свое положение. Хочет найти хорошую работу у герцога, графа или кого-нибудь в этом роде. Вбивает себе в голову идею о поездке за границу. Думает, что он плохо устроен, если не может провести лучшее время года в Лондоне, лето — в деревне, а морозную зиму — на юге Франции! Жалкие создания обижаются по самым странным причинам, и прежде чем вы узнаете об этом, они уже уходят от вас. Бог знает почему, в половине случаев они вам не преданы. Нужно быть глупцом, чтобы не понимать, что они все покинут вас, если этот чертов парень Питт будет задавать им вопросы об их личной жизни, об их морали, вмешиваться и делать предположения.

Его гневный голос наконец затих. Наверное, Сотерон представлял себе грязную зиму, обучение новых слуг и свою неудовлетворенность их действиями, холодные комнаты, подгоревшую еду, неотутюженную одежду.

Балантайн не думал, что события будут разворачиваться подобным образом. И хотя сам он полагал, что не очень ценит личный комфорт, все же ценил собственное спокойствие. Домашняя суета, которую спровоцируют происходящие события, пугала его. Он очень не любил Реджи. Они различались настолько, насколько это только возможно между двумя мужчинами, но он сочувствовал его очевидным страхам, пусть даже необоснованным.

— Не стоит беспокоиться, — небрежно сказал генерал.

В комнату вошел Макс с графином и стаканами, поставил их на столик и ушел, молча закрыв за собой дверь. Реджи сразу же налил себе, не спрашивая разрешения.

— Ты не будешь? — спросил он с вызовом. В его голосе звучала тревога.

— Не сейчас. — Генерал отказался от мадеры — во-первых, потому, что не любил эту марку вина, и, во-вторых, потому, что было слишком рано. — Ни одна хорошая служанка не уйдет из-за того, что ей задали несколько вопросов. Разве что если она уже нашла другое место работы. Кроме того, этот парень, Питт… он довольно хорошо воспитан. Никто из моих домочадцев не жаловался.

— Ради бога, Брэндон! Если бы они действительно пожаловались, ты бы даже не узнал об этом. — Реджи потерял терпение. — Огаста управляет твоим домом, как военным подразделением. Никогда не встречал столь эффективного управляющего. Она не скажет тебе, даже если весь мир перевернется! Она возьмет всю заботу об этом на свои плечи, а ты получишь свой обед точно вовремя.

Балантайн обиделся, уловив некий намек на то, что он является бесполезным придатком в своем доме. Но вспомнил, что сосед чем-то напуган, и решил не обращать внимания на его слова.

— Маловероятно, что кто-нибудь уйдет сейчас, — пожал он плечами. — Для полиции это будет доказательством их вины и, без сомнения, усложнит жизнь. Слуге удобней оставаться здесь и спокойно пережить нынешнюю суматоху.

Странно, что даже безупречная логика не успокоила Реджи. Погрузившись в кресло, он нахохлился, сердито уставился на свой стакан и мрачно констатировал:

— Плохо дело. Ни минуты не сомневаюсь, что они не найдут того, кто это совершил. Пустая трата времени. Все, что они сделают, — распустят множество сплетен и слухов. Могут причинить нам массу вреда, ты понимаешь, Брэндон? Нехорошо, когда полиция шныряет вокруг. Люди начнут думать, что в этом районе…

Балантайн понимал эту точку зрения, но был склонен думать, что Реджи сильно преувеличивает.

— Могу поспорить на любую сумму, что Карлтон согласился бы, — быстро проговорил Реджи, повысив тон. — Выше подозрений, как ты знаешь, может быть только жена Цезаря.

Пожалуй, в его словах была доля истины. Генерал нахмурился и смотрел на соседа сквозь щелочки глаз. Тот налил себе другой стакан, и, если только Балантайн не ошибается, это был уже не второй и даже не третий стакан за сегодняшнее утро. Почему он так напуган?

— Что говорит Карлтон? — спросил Реджи настойчиво.

— Не общался с ним, — честно признался Балантайн.

— Было бы хорошо, если бы пообщался. — Реджи попытался улыбнуться и не смог. Получилась гримаса, более похожая на оскал, нежели на обычную улыбку. — Я мог бы и сам поговорить, но ты знаешь его лучше, чем я. Он, может быть, сумеет убедить полицейских, достучаться до их здравого смысла. Они никогда не найдут виновную женщину, нет никаких шансов, дьявол их побери! Возможно, это какая-то из служанок, которая давно уже укатила куда-нибудь подальше. Не захотела жить в этих местах после подобного.