Йола вытягивалась, приподнималась, дергала за веревки, дрыгала ногами, все бесполезно. Она ничего не могла сделать, только ждать смерти. Точнее, обморока, который предшествует отравлению, потому что брандмайстер объяснил и это: лишь единицы погибли от самого огня. Большинство потеряли ориентацию и задохнулись от дыма.

Ориентация!

Йола пыталась держать глаза открытыми, чтобы видеть. Хоть что-нибудь! Она не знала, были ли это слезы, или дым стал уже таким непроницаемым, сплошным – она по-прежнему ничего не видела. Ни колыхающегося пламени близкого огня, ни искр, ни вспышек.

Она сдалась. Закрыла глаза. И в тот самый миг стало светло.

Неожиданный яркий свет, какого Йола с открытыми глазами не вынесла бы. Словно прямо перед лицом вспыхнула молния. Потом прозвучал взрыв. Один, затем другой. При третьем, который напомнил пушечный выстрел во время «Рыцарского турнира» в Шпандау, под Йолой задрожал пол. Казалось, столб стал резиновым и прогнулся под ее спиной. Йола открыла рот, чтобы закричать, втянула облако золы, почувствовала, как та заскрипела на зубах, когда губы сжались; потом она почувствовала, что парит, и все вокруг стало невесомым.

Йола больше ничего не слышала, не ощущала ни веревок, ни веса, ничего, кроме свежего холодного ветра в лицо. И когда наконец решилась открыть глаза, спустя долю секунды после последнего взрыва, увидела яркий блестящий свет, который словно надвигался на нее.

Через секунду у нее уже сломались две кости – легко и беззвучно, как сухие травинки.

Затем стало хуже.

КИМ

– Что случилось? – озадаченно спросил он.

Ким закрыла за собой входную дверь, сбросила пальто и туфли-лодочки с опухших ног. Все плавные быстрые движения напоминали отрепетированную хореографию. Ритуал возвращения домой, сопровождаемый облегченным вздохом: наконец-то можно оставить будни за запертой дверью. Только это была не ее квартира и тем более не ее домашний очаг.

Ким целеустремленно прошла в гостиную и опустилась на диван.

«Странно, – подумала она. – Эта кожаная штука такая удобная, а мы еще ни разу не занимались на ней сексом».

– У тебя есть сигарета? – спросила она мужчину, которого на занятиях с семейным психологом они окрестили Мистер Escape. Потому что для нее он олицетворял возможность побега. И потому что его настоящее имя было не важно. По крайней мере, так она наврала Максу и терапевту. На самом деле она выбрала это имя потому, что ее любовник приятно пах одноименным мужским парфюмом от Кельвина Кляйна; вот как сейчас, сразу после душа.

Он стоял в дверях – босиком, с влажными волосами, в одних джинсах, – и мрачно смотрел на нее.

– С каких пор ты снова куришь?

– С тех пор как Йола исчезла.

– Она пропала?

– Какое еще значение слова «исчезла» ты знаешь?

Он раздраженно моргнул.

– Когда?

– Вчера вечером.

– Она сбежала?

В его голосе слышалась надежда, потому что в случае исчезновения ребенка «побег» лучше любой альтернативы, но Ким пришлось развеять эту его надежду. Она коротко рассказала о событиях последних часов, включая хаотичную сцену в больнице.

– Твой муж? – растерянно спросил Мистер Escape, когда она закончила повествование.

– Да. Макс утверждает, что похитил ее.

Он перестал моргать и напряженно зажмурился, словно пытаясь решить какую-то особенно сложную арифметическую задачу. В принципе, его реакция не отличалась от реакции Ким, когда она сегодня утром прослушала сообщения голосовой почты. Правда, выглядел он значительно испуганнее, чем она в тот момент.

– Это что, шутка?

– Я похожа на клоуна?

– Нет. Но, честно говоря, ты не похожа и на мать, которая переживает за дочь!

«Приемную дочь», – мысленно поправила его Ким.

– Почему? Потому что я не упала к твоим ногам и не катаюсь, рыдая, по полу?

Он смотрел ей в глаза, выглядел ошеломленным. Либо из-за ее поведения, либо из-за исчезновения Йолы. Ким не могла сказать, что ужасало его больше.

– Кроме всего прочего, потому что ты подкрасила губы и нарумянилась, прежде чем прийти ко мне, и я просто не могу поверить, что ты хочешь того, о чем я думаю, – напустился он на нее.

Ким поднялась. Расстегнула верхнюю пуговицу на блузке.

– Ах так? И о чем же я думаю? – спросила она и не сомкнула губы после того, как задала вопрос; ритмично касалась языком верхних резцов изнутри, ожидая ответа.

Мистер Escape подошел ближе, запустил обе руки Ким в волосы и притянул ее голову к себе.

– Твою дочь похитили, а ты хочешь трахаться?

Она почувствовала его дыхание у себя на языке. Ее губы были в миллиметре от поцелуя. Он крепче схватил ее за волосы. На глазах у Ким появились слезы.

Она кивнула, и их губы соприкоснулись.

– Шлюха, – сказал он и оттолкнул ее от себя на диван.

Ким почувствовала, как кровь прилила к щекам. Она поднялась, злая и возбужденная, но злоба однозначно преобладала.

– Ты идиот! – фыркнула она. – Думаешь, судьба Йолы мне безразлична?

Ким сделала шаг в его сторону и залепила звонкую пощечину. Он лишь покачал головой, не прикасаясь к красному пятну, которое тут же появилось на его щеке.

– Я боюсь за нее, – сказала Ким, ее голос и правда звучал сдавленно, но причиной было унижение, которое она только что перенесла. – Я ужасно боюсь за нее, – повторила она. – И хочу на пять минут забыть об этом страхе, всего лишь на пять минут, разве это так сложно понять?

– Честно говоря, да.

Он разглядывал ее застывшее лицо, и именно эта надменная манера, которая обычно так возбуждала, сейчас доводила Ким до белого каления.

– То есть я тебе надоела? – Она попыталась спровоцировать его. – Вчера ты не мог насытиться женщинами, а сегодня у тебя пропал аппетит?

Он сочувственно покачал головой.

– Ты ведешь себя как дешевка.

– В кровати тебе это никогда не мешало, – огрызнулась Ким.

В прихожей зазвонил ее сотовый.

Она прошла мимо него назад к входной двери и подняла свое пальто. Потребовалось какое-то время, пока она нашла телефон в одном из карманов.

– Да?

Энергичный голос на другом конце тоже не сулил приятного разговора.

– Это я, Тоффи. Ты немедленно должна приехать ко мне в бюро.

– Что случилось?

– Йола, – коротко сказал он. – Появился свежий след.

МАКС