— Ладно, я сам разыщу его.

Он обогнул прилавок, распахнул дверь и вошел в комнату, где обитал Леси вместе со своим печатным станком. Здесь стоял густой запах машинного масла и типографской краски. Огромный металлический станок отдыхал. Леси, плотный седой человек с красным лицом, окаймленным чересчур разросшимися бакенбардами, сидел в углу, разбирая груду бумаг. Поверх испачканного чернилами костюма он надел кожаный фартук, из кармана которого выглядывало горлышко бутылки с джином.

— Леси, мне надо обсудить с вами одну проблему, — произнес Габриэль, прикрывая дверь.

— Что такое? — Леси поднял голову и уставился на Габриэля слезящимися глазами. — Ах, это вы, милорд. Послушайте, если вы хотите сказать, что я мало заплатил вам за книгу, то напрасно теряете время. Я говорил вам, что мой партнер поручает подобные дела своему поверенному. Я не имею никакого отношения к финансовым делам издательства.

Габриэль холодно улыбнулся:

— Меня не интересуют деньги.

— Неплохо для начала. — Леси распрямился и достал из кармана бутылку. Отхлебнув изрядный глоток джина, он хмуро глянул на Габриэля. — Вы не поверите, сколько авторов устраивают скандалы из-за денег.

— Я хочу знать имя вашего партнера.

Леси поперхнулся, но все же отважно проглотил джин.

— Простите, я не могу говорить об этом, милорд. Мы держим его имя в секрете, как и ваше.

— Я хочу знать его имя, Леси.

— В конце концов, по какому праву вы вмешиваетесь в мои частные дела?

— Если вы не назовете имя вашего партнера, я отправлю следующую рукопись, которая уже практически завершена, другому издателю.

Леси в ужасе уставился на него.

— Вы так не поступите, милорд. После всего, что мы для вас сделали…

— Я не хочу печатать «Безрассудную отвагу»в другом издательстве, но вы меня вынуждаете сделать это.

Леси тяжело опустился на деревянный стул.

— Трудный вы человек, милорд.

— Я осторожный человек, Леси. Я хочу знать, с кем имею дело.

Леси нервно покосился на него, утирая пот рукавом, испачканным типографской краской.

— Вы ведь не скажете ей, что я открыл ее тайну? Она настаивала, чтобы ее имя хранилось в секрете. Ее семья будет недовольна, что она занялась делом, понимаете? А если она узнает, что я вам рассказал…

— Доверьтесь мне, — угрюмо перебил его Габриэль, — я умею хранить тайны.

В четверг утром Габриэль сидел в кабинете за столом, работая над последними сценами в «Безрассудной отваге». Он был доволен романом. Через несколько дней его можно отправлять издателю.

И тогда он будет ждать письма с одобрением или отказом. Весьма любопытно, как отзовется о новой рукописи партнер Леси.

Габриэль нехотя оторвался от работы: его новый дворецкий Шелтон осторожно приоткрыл дверь.

— Две леди хотят видеть вас, сэр. — Судя по лицу Шелтона, гостьи ему не понравились. — Они не пожелали представиться.

— Проводите их, Шелтон. — Габриэль отложил перо и поднялся.

Он улыбнулся про себя. Он знает только одну женщину, которая способна нанести визит одинокому мужчине. Это Феба. Она, вероятно, хочет дать ему новые указания, инструкции или советы. Кого же она привела с собой? Должно быть, горничную.

Волнение охватило его точь-в-точь как два дня назад, когда он ждал ее в магазине Хэммонда. Он не сомневался насчет истинной причины своего волнения… Внезапно ему представилось, как они с Фебой занимаются любовью прямо здесь, в библиотеке. «Может быть, так и случится», — сказал он себе.

Если эта дурочка настолько глупа, что не думает о своей репутации, заявляясь к нему домой, то можно не стесняясь подвергнуть ее доброе имя еще большему риску. В конце концов, эта леди обманщица. Она с самого начала намеренно ввела его в заблуждение.

В этот момент дверь распахнулась и в комнату вошли две элегантно одетые дамы, их лица скрывала плотная вуаль. Габриэль почувствовал острый укол разочарования. Он не мог разглядеть лица, но сразу понял, что Фебы среди пришедших нет.

Теперь он узнал бы ее всюду — с вуалью или без нее. И дело не только в легкой хромоте, которая делала ее приметной. Было что-то особенное в манере держать голову и в ее ярких платьях с высокой талией — они облегали ее грудь и подчеркивали крутую линию бедер, было в ней нечто неуловимое, благодаря чему он узнал бы ее из тысячи.

Габриэль бросил тоскливый взгляд на зеленую бархатную софу у камина. Рухнули его столь заманчивые мечты о соблазнении отважной леди!

— Доброе утро, почтенные дамы. — Габриэль вздернул бровь, обращаясь к своим посетительницам, уже устроившимся возле стола. — Судя по всему, женщинам вашей семьи нравится носить вуаль. Похоже, в роду Кларингтонов таится до сих пор нереализованное призвание служительниц Господа.

— Не стоит так шутить, Уальд. — Леди Кларингтон, не снимая перчаток, приподняла вуаль и ловко закрепила ее на полях маленькой шляпки синего цвета. — Во мне так же мало стремления к монашескому затворничеству, как и в вас.

Мередит тоже приподняла вуаль, закрепила ее на своей модной, отделанной цветами шляпке и большими голубыми глазами с упреком посмотрела на Уальда.

— У вас всегда было весьма своеобразное чувство юмора, Уальд.

— Благодарю вас, леди Троубридж. — Габриэль наклонил голову. — Но по мне, лучше иметь своеобразное чувство юмора, чем никакого.

Мередит растерянно заморгала:

— Я никогда вас не понимала.

— Да, в этом вы правы. — Габриэль уселся и положил руки на стол. — Будем шутить дальше или леди соблаговолят наконец объяснить причину своего визита?

— По-моему, причина нашего визита очевидна, — вздохнула графиня, — разумеется, мы пришли из-за Фебы. Мередит настояла.

Мередит бросила укоризненный взгляд на мать и вновь обратила внимание на Габриэля:

— Мы пришли умолять вас, Уальд. Мы взываем к вашему милосердию и заклинаем не губить жизнь Фебы.

— Если, конечно, вы именно это собираетесь делать, — пробормотала Лидия. Она пристально оглядела библиотеку, в глазах появилась растерянность. — Может быть, вам все-таки удалось нажить состояние в Южных морях?

Габриэль посмотрел на нее, притворившись, будто ничего не понимает.

— А почему вы спрашиваете об этом, леди Кларингтон?

— Если б вы были богаты, все бы так упростилось, — ответила графиня. — Вы женились бы на Фебе, и никто бы и глазом не моргнул. И сразу избавили бы нас от этих неприятных хлопот.

— Мама, постарайся понять, что происходит, — напряженно произнесла Мередит. — Граф вовсе не любит Фебу. Он хочет ее использовать.

— Не думаю, что это ему удастся, — заявила леди Кларингтон. — Никому еще не удавалось использовать Фебу… Разве что она сама бы этого захотела. Она чересчур упряма и своевольна.