— Феба!

— Да, милорд?

— Я здесь не для того, чтобы болтать о садах.

— Я так и думала, — с энтузиазмом откликнулась Феба. — Вы ведь привели меня сюда, чтобы поговорить о нашем расследовании, не правда ли? Расскажите, сэр, что вам удалось выяснить? Мы сколько-нибудь продвинулись к цели?

— Смотря с какой точки зрения на это посмотреть. — Габриэль уводил ее прочь от освещенного дома, в глубь темного огромного сада. — Пожалуй, с некоторой долей уверенности можно рассчитывать на успех.

— Превосходно. — Феба подняла голову. — Что же вы обнаружили? Кто-то из ваших книготорговцев сообщил ценные сведения? Или вы услышали что-нибудь в своем клубе?

— Я наметил несколько линий расследования, по которым и намерен двигаться. — Габриэль решил, что теперь они невидимы со стороны дома, и замедлил шаги.

Вокруг неясно вырисовывалась высокая живая изгородь искусно подстриженных кустов. Лунный свет освещал гигантские зеленые фигуры, напоминавшие мифических чудовищ. Посыпанная гравием дорожка уводила в окутанный тайной ночной лес, полный странных крылатых созданий и огнедышащих драконов.

— Рада это слышать, милорд… — Феба заколебалась, оглядывая причудливо подстриженные кусты. — Этот сад действительно очень своеобразен, но все-таки ночью в нем страшновато, правда? — Она инстинктивно прижалась к плечу Габриэля. — Днем здесь очень занятно, а в темноте воображение разыгрывается…

— У вас очень развито воображение, — усмехнулся Габриэль.

— Вы не должны говорить так! Вы ведь зарабатываете на жизнь описанием воображаемых историй…

— Историй, которые Килбурн запретит вам читать, если ему удастся жениться на вас, — напомнил Габриэль, увлекая ее в тень большого темно-зеленого Пегаса.

Феба капризно улыбнулась:

— Я уже объяснила вам, милорд, что у Килбурна нет ни малейшего шанса. Зачем снова возвращаться к этой теме?

— Будь я проклят, если знаю зачем…

Габриэль готов был уступить своей страсти. Леди добровольно последовала за ним в темноту сада. Она ничего не смыслит в приличиях. Она своевольна и безрассудна, к тому же она дочь Кларингтона… И она заслужила свою участь.

Габриэль внезапно обнял ее и поцеловал.

Феба тихо вскрикнула в изумлении, но тут же смолкла. Она не сопротивлялась его объятиям. Напротив, она приникла к нему.

Габриэль почувствовал, как ласковые руки обвивают его шею, и едва не задохнулся от волнения и торжества. Она тоже хотела его. Одной рукой он ласково придерживал ее затылок, все глубже проникая в нее поцелуем. Потом наклонил голову, чтобы поцеловать шею. Она затрепетала.

— Габриэль… — Голос ее был полон желания, и он вновь ощутил себя околдованным.

Ее пальцы нежно и смело теребили его волосы. Габриэль почувствовал, как восстает и пульсирует его мужская плоть.

— Тебе нравится? — спросил Габриэль, прикасаясь губами к теплой коже ее шеи. — Скажи, что тебе нравится.

— Да. — Феба втянула в себя воздух, когда Габриэль осторожно прикусил мочку ее уха.

— Скажи, тебе это очень нравится? — настаивал он.

Он был опьянен ее волнением. Она отвечала ему, она дрожала от желания, и ее дрожь усиливала охватившую все его существо страсть.

— Мне очень нравится. Я никогда не испытывала ничего подобного, Габриэль.

Он потянул ее за собой в густую тень зеленой изгороди. Сейчас он думал только об одном: нужно найти местечко поукромнее. Он жаждал проникнуть в сокровищницу ее тела.

Габриэль услышал ее резкий вздох удивления, когда спустил с ее плеча платье. Она уткнулась лицом в складки его плаща, изо всех сил цепляясь за его плечи, и лунный свет коснулся ее обнаженной груди.

У Габриэля перехватило дыхание: ничего прекраснее в жизни он не видел.

— Феба, ты само совершенство!

— Габриэль! — Она не отрывала лица от его плеча.

— Совершенство. — Он сжал сладостную округлую грудь в своей руке, осторожно коснулся пальцем соска, и тот мгновенно набух.

Габриэль наклонился, принимая устами ее твердый плод. В тот же миг Феба ответила ему. Она тихо вскрикнула, прижимаясь так, словно тонула в омуте, и он был единственный, кто мог спасти ее.

«Я и сам тону», — подумал Габриэль. Он растворился в ее тепле, в ее податливой плоти. Аромат желанного тела наполнил все его существо, захватив все чувства. Он хотел узнать вкус ее тела, хотел ощутить ее наготу. Он утолит свое желание только в тот миг, когда глубоко войдет в нее. Он должен почувствовать, как она содрогнется в экстазе.

Ни одну женщину он не хотел так, как Фебу.

Отдаваясь страсти, с которой уже был не в силах бороться, Габриэль увлек Фебу в экзотические заросли. Он отпустил ее, чтобы скинуть с плеч плащ и расстелить его на траве.

Феба задрожала, но не сопротивлялась, когда Габриэль опустил ее на плащ, а затем лег рядом с ней. Маски скрывали только их глаза. Он до боли почувствовал мучительно нежное прикосновение пальцев на своей щеке.

— Габриэль, мне кажется, все это происходит во сне.

— Мне тоже. Мы будем смотреть наш сон вместе. — Он склонил голову и нежно сжал губами ее сосок.

Она изогнулась и прижалась к нему, тихо застонав. Габриэль провел рукой вдоль ее тела.

Он нащупал край бирюзового с золотом платья и начал осторожно приподнимать юбку. Ладонь Габриэля скользнула вверх по ноге Фебы, по чулку, к подвязке, закрепленной над самым коленом. Наконец его пальцы ласкали ее лоно, впитывая жар ее плоти. Ему казалось, что еще немного, и он сойдет с ума.

Когда пальцы Габриэля осмелились на самую дерзкую ласку, Феба коротко вскрикнула:

— Габриэль!

— Тише, дорогая. — Он поцеловал ее шею и снова склонился к груди. — Позволь мне любить тебя. Ты ведь хочешь меня. Я чувствую, как сочится твой мед.

— О Боже! — прошептала она. Ее глаза широко распахнулись, впитывая свет луны, губы приоткрылись.

Габриэль поднял голову, вглядываясь в закрытое маской лицо Фебы и в то же время осторожно и медленно приоткрывая мягкие, нежные лепестки, хранившие ее тайны. Он увидел, как мелькнул кончик языка в уголке ее рта, и Феба судорожно ухватилась за его плечи.

Габриэль ласкал ее, он почти утратил власть над собой. Она была такая тугая. Такая горячая. И была готова принять его.

Феба замерла, приоткрыв рот, глаза ее сияли.

— Габриэль?

Она никогда еще не была близка с мужчиной! Волна восторга омыла его. Кем бы ни был для нее Нил Бакстер, она не занималась с ним любовью.

Внезапно Габриэль почувствовал неистовую потребность защитить Фебу, защитить даже от своей собственной страсти.

— Успокойся, дорогая. Я буду бережен с тобой. — Габриэль скрепил свой обет дождем быстрых поцелуев, обрушившихся на грудь Фебы. — Я не причиню тебе боль. Ты тоже захочешь меня так же сильно, как я тебя.