– Нет.

Да.

– Нет, я хочу помочь.

Ему хотелось исчезнуть, но если он откажется сейчас, то какой вывод она сделает? Твои фотографии ничего для меня не значат. Я пришел сюда лишь по одной причине, и ты лишила меня того, чего я хотел.

Все это было неправдой.

– Прости меня, – начал он снова. – Я это, хм, я просто совершенно не разбираюсь в таких вещах. Как оказалось.

Вторую руку она красила, отойдя на шаг назад, и больше не поддерживала его руку. К тому времени, как она закончила, у него ныли мышцы. Потом Ноэми запустила бледную, иссиня-белесую дымовую шашку; в метре от Джонаса появилось облако.

– Подойди так, чтобы дым слегка скрывал твое лицо, – сказала она. – Ничего, если будет немного видно голову. Я потом подретуширую.

– У тебя что, есть запас дымовых шашек?

– Ага. Еще и разноцветных.

Пока она фотографировала, они оба молчали. Изредка Ноэми давала ему указания, но на этом все. К его облегчению, из-за чего он почувствовал стыд, погода вскоре вмешалась в их планы. Небеса разверзлись, и часть неловкости смыло водой. Морось быстро перешла в потоп, и они побежали к «Лэмплайту», но все равно промокли до нитки.

Громче всего дождь стучал на третьем этаже, поэтому Ноэми туда и направилась. Она переоделась в сухое и прошествовала по коридору в одну из двух пустых комнат. Там в камине размещалась целая коллекция белых свечей: они были расставлены по каминной полке и в самой топке тоже. Она закрыла дверь, чтобы Розенкранц с Гильденстерном не забежали и не подожгли дом. Потом зажгла одну за другой свечи, выключила лампу и забралась под одеяла. Там она лежала в полутьме, не до конца понимая, что только что произошло, чего она хочет – или не хочет, – вообще ничего не понимая.

– Ты в порядке? – спросил Неизвестный.

– Да, – ответила она вслух.

Джонас позвал ее из коридора. Он просунул голову в дверь; за головой последовало все остальное. Он успел смыть краску, переоделся в футболку с логотипом Nerv и серые домашние штаны.

Наверное, не стоило ему говорить, что у него симпатичное тело, каким бы неуверенным он ни выглядел. Не потому, что она так не думала, просто похоже, что слова прозвучали не так, как она рассчитывала. Джонас был стройным и подтянутым. У него были сильные плечи, узкие бедра и приятное лицо. Но она не смотрела на него так, как ему, судя по всему, показалось. Ей нравилось его тело, но оно не вызывало желания приложиться к нему ртом или почувствовать, как оно потеет рядом с ней. По какой-то причине ей не хотелось его целовать.

– Я хотел извиниться, – сказал Джонас.

– Ты уже извинился. Правда, все хорошо.

– Ты сказала, чтобы я вел себя серьезно, но я серьезно хотел помочь тебе с фотографиями. И ты мне серьезно нравишься. – Он положил руки в карманы штанов. – Не хочу, чтобы ты подумала, что мне от тебя нужно только что-то физическое. Я не просто так тебя поцеловал. Так что вот. Просто хотел, чтобы ты знала. Надеюсь, мы можем остаться друзьями. Буду очень рад, если ты еще меня пофотографируешь, и обещаю, что не буду отвлекаться.

– Конечно, мы друзья. – Она подвинулась на кровати и жестом пригласила его сесть рядом.

Он поразмышлял мгновение, а потом все же уселся на кровать, прислонившись спиной к изголовью.

– Ты общаешься с друзьями из старой школы? – спросила она.

– У меня их не то чтобы было много… Когда я сюда переехал, они почти совсем перестали мне писать. Ну, как говорят, с глаз долой – из сердца вон.

Ноэми хотелось разузнать побольше о том, каково это – быть Джонасом. У нее были к нему вопросы, но она боялась спросить что-нибудь не то.

– Прости, – снова повторил он. – Опять я перевел разговор на себя.

– А вот и нет. Я сама тебя спросила. И вообще, ты переехал в новый город, в дом с незнакомыми людьми. Пошел в новую школу. От меня не убудет, если я хоть что-то о тебе узнаю.

– Хммм.

Она прижалась лицом к его плечу, положила руку ему на грудь и ласково поцеловала его сквозь хлопок футболки.

– Ты мне правда нравишься, Джонас.

– Что?

Он всем телом развернулся, чтобы посмотреть на нее. На его лице читалось смятение.

– Ты мне нравишься.

– Я думал, что не так расслышал.

Ноэми поцеловала его в щеку и приблизила к нему лицо. Он таращился на нее во все глаза.

– Мне сложно объяснить. Ты мне нравишься, и я сама не знаю, чего так завелась, когда ты меня поцеловал. Наверное, я просто не знала, на что именно ты надеешься.

Так было объяснить проще всего, и она не совсем понимала, правду говорит или нет.

– То есть я тебе нравлюсь как друг.

Он произнес эти слова не как вопрос, но голос его все равно звучал неуверенно.

Раз он сам сказал эти слова, ей было легче продолжить.

– Я не целую людей, которые нравятся мне как друзья. Даже в щеку. Ты мне нравишься по-другому. Я хочу быть рядом с тобой. Мне нравится держать тебя за руку, бороться с тобой, сидеть, соприкасаясь ногами, когда мы смотрим фильмы. Может, тебе это не кажется слишком захватывающим, но мне очень даже. Больше, чем поцелуи. Когда я вижу тебя, мое сердце бьется быстрее и мне приходится напоминать себе, что надо дышать.

Ноэми переживала, что говорит как совершенный ребенок, но Джонас кивнул. Он отодвинул в сторону ее локон и поглаживал щеку Ноэми, совсем не так, как трогал ее раньше, – смущенно, растерянно.

– Ты мне тоже нравишься, – ответил он. – Очень.

Он обхватил ее руками, и она удобно устроилась в его объятиях. Его лицо в ожидании нависало над ней. Она повернула лицо к нему щекой, и он поцеловал ее в щеку, как сделала она сама раньше. Она провела руками по его спине. Он развернулся так, что она оказалась под ним, приподнял волосы с ее шеи и уткнулся головой в ложбинку между головой и плечом. Сердце застучало у нее в горле. Он выдохнул.

Джонас медленно подвинулся. Они оба все еще были полностью одеты. Ноэми не знала, делают ли так другие люди: соприкасаются разными частями тела через одежду. Может, это первый шаг к сексу? Спросить ей было некого. Она лежала, отвернув лицо, чтобы он не смог поцеловать ее в губы, и почти не двигалась, лишь пробегала пальцами по волосам на его затылке.

– Так нормально? – спросил он.

– Если бы было плохо, я бы сказала.

– Скажи, если мне надо остановиться или что-то делать по-другому.

Она кивнула.

Если он и желал большего, то держал это при себе. Казалось, он готов принять все, что она захочет ему дать, но ей самой бы хватило просто сидеть рядом. Значило ли это, что сейчас они занимались тем, чем занимались, исключительно ради него? Ей не хотелось просто терпеть происходящее. Джонас опять остановился и расслабленно затих. Он крепко сжал ее в объятиях, и она ответила тем же. Склонив голову вперед, она потерлась об него носом: ее тонкий, изящный, весь в веснушках, и его кривоватый.