многие засомневались и так и не примкнули ни к одной из сторон. Но сейчас всех, кто сдастся БЕЗ боя Фрейя помилует. А тех, кто обратит оружие против мятежников — ещё и наградит.

В мозгу перещёлкнуло — план начерно начал вырисовываться. Только б получилось!

— А где гарантии? — усмехнулся боец.

— Моё слово. Я когда-нибудь обманывал, когда что-то обещал?

Пожатие плеч.

— У нас было мало возможностей это проверить. Но в целом ты больше всех хлестался, что тем, кто откроет огонь, не жить. Несколько раз это делал, на всю планету.

— Это политика, я в ней винтик. — Mierda, и сам чувствовал, что эти слова — отмаз, сам бы себе не поверил. — Но сейчас даю собственное честное слово. Полковник Дювалье, как и многие другие, в него поверили и не жалуются. Но решать вам.

— То есть ты настолько круче Фрейи, что можешь по#ерить её приказ и «отмазать» нас? — поддел он.

Сюзанну и троих её девочек в трейлере от таких слов передёрнуло, я и сам нахмурился. Но чел был «деревянный», и не понимал политес, что при ангелах говорить такое не стоит, даже если это чистая правда.

— Почему сразу по#ерить? — деланно воскликнул я. — Я просто ночью ей на ушко нашепчу, что так будет лучше. На самом деле она и сама не дурочка, просто предпочитает играть такую роль, чтобы её недооценивали враги. Она адекватная, и понимает, что хватит крови. Да, повздорили, повоевали, но те, кто был вовлечён в войну обманом и готов искупить вину, открыв огонь по обманувшим вас с тыла, прощаются и превращаются в героев. Такие аргументы вас устроят?

— Парни хотят гарантии, — задумчиво покачал боец головой, понимая, что никаких гарантий, которые удовлетворят пославших его людей, дать просто технически не получится.

— Хорошо, давай кровью распишусь, в заклад души, — вспылил я. Достал! — И дьявол будет свидетелем моих слов. И если что — утащит душу в ад. Сюзанна, дай, пожалуйста, нож. Извини, — это снова ему, — пергамента нет, лист бумаги подойдёт? Но написать кровью могу.

— Смешно. — Он подумал, и ответил. — Хорошо, согласен. Парни готовы ударить с тыла. Нас немного, очень немного, и нам не нравится, что происходит в городе, но просьба не зверствовать с обстрелами и умножением на ноль всех подряд. Там очень много ребят, кто против этой всей байды, но «срулить» не может. Ты прав, хватит крови.

— Наш позывной «Мараньон», — продолжил он. — Наша частота… А ещё мы нашли кабель одного местного провайдера, оказывающего услуги какой-то тёмной конторе, какой не знаю — сейчас он отключен. Но он выходит на эту сторону, в кармане кителя у меня инфа, которую смогли по этому выходу считать. Если у вас получится найти и запустить его — лучше пользоваться им, радиосигнал не надёжный вид связи.

— Где гарантия, что по тому проводу вас не перехватят? Что он не выходит «наружу» в ином месте?

— Мы его обрезали. — Коварная улыбка. — Он выходит чётко за пределы купола. И это кабель какой-то спецуры, на него нет ни одной спецификации, его нет ни на одной схеме, иконок с него нет ни на одном коммутаторе.

Учитывая, что это центр города, и внутри здание Сената… Всё может быть.

— Подадите сигнал с той стороны. Запрос — «Мараньон». Наш ответ — «Икитос». Ваш ответ… Ну, пусть будет «Укаяли».

— Туговато у тебя с фантазией, — усмехнулся он.

— Лишь бы сработало.

— И Хуан, у них есть шпики в вашем штабе, — напрягся он. — Кто-то из доброхотов. Они знают, что у вас происходит, и что вы делаете. Нам точно говорят, собираетесь вы атаковать или нет, с какой стороны заходите, и какие подтянули силы. Не просто количество говорят, но и номера подразделений — это не внешние камеры наблюдений. Нам это доводят, чтобы мы занимали соответствующие позиции, и всё очень жёстко.

— Понял, учту. — Mierda, ещё один головняк на голову. Поотрывать бы бошки этим доброхотам, сливающим данные из штаба. И «двушку» не накажешь — работают как умеют кем умеют. В «двушке» тоже могут быть сочувствующие мятежу. Значит, надо делать так, чтобы никакая информация из штаба не смогла повлиять на ход боёв. Это сложно, но хорошо, что мы пока не начали, надо покумекать с генералами, как поступить теперь. Время есть, мне нужно военное положение для наказания виновных, а значит спешить не стоит. А операцию «Мараньон» держать под личным контролем. Да, придётся лично командовать зачисткой, но что делать — надо.

— Слушай, вопрос. Почему ОНИ не сдаются? На что надеются? — спросил я его, таки приняв для себя начерно план операции.

— Ты у меня спрашиваешь? — Боец усмехнулся. — Чего-то ждут. Руководство нам говорит, что всё будет хорошо, но что именно будет — не говорит. Однако большинство наших, которые ИХ наши, им верит.

— Почему? Вы же проиграли. Они не могут этого не видеть.

— С чего ты решил? — оскалился боец. — Вы разметали диаспоры, это да, парни в курсе. А в остальном там все уверены, что вот ещё чуть-чуть, и провинции поднимутся по зову легитимного Сената, и вас тут расфигачат, надо только продержаться. Вообще, если б не ядерный взрыв, они бы давно победили, а так приходится осторожничать. Так что не знаю, что вы здесь обо всём думаете, Хуан, но там все уверены, что они побеждают, оттого парни и оружие складывать не хотят, и на своих стучат, кто не так говорит, как они готовы слышать.

— А ты что? И кореша твои?

— А я считаю, западло служить тем, кто в городе мразям инопланетным оружие раздал, даже если лично я к шлюхе плохо отношусь. — Он противно скривился. — У меня в городе семья, жена и дочери. И надо добить тварей, пока провинции действительно не поднялись против вас — они чего-то ждут, вот и надо, чтоб не дождались. И не надо заливать, как вы тут побеждаете, мы не слепые и не глухие, и связь с этой половины планеты ловим.

М-да, правильно он сказал, «жесть». Побеждают. Они. Фрейю без пяти минут свергли, остался последний рывок преданных мятежникам сил, и всё, фенита. Сейчас они выстоят, а потом, когда мы выдохнемся в атаке на Сенат, пойдут в контрнаступление, и уже