— Мы, собственно, потому и зашли, — сказал Бурунькис.

— А все-таки я буду художником! — упрямо, совершенно не к месту, повторил Капунькис. Он внезапно развернулся и выскочил из комнаты.

— Что значит: мы потому и зашли? — спросил Генрих Бурунькиса. В кладовке что-то загромыхало.

— Попрощаться. Уходим мы. Насовсем из города, да и из Большого Мидгарда уходим…

Бурунькис замолчал. В комнату ворвался Капунькис, держа в руке шило. Ни слова не говоря, он забрался под стол, а через секунду оттуда донеслось царапанье.

— Вот и вы уходите! — в сердцах воскликнул Генрих. — Вчера вы еще никуда не хотели уходить, а сегодня — уходите. Прошел всего один день, а все изменилось — не узнать. Все! — Генрих вздохнул. — За один день люди стали другими, злее, хуже. Никто уже не любит свой Регенсдорф так, как раньше. А все потому, что за одну ночь город сделался другим: каким-то серым, скучным, точно из него вытянули все яркие, радостные краски и цвета. Даже воздух… даже воздух в городе пахнет теперь иначе. Почему?

— Да потому, — сказал Бурунькис, — что из вашего города сбежали древнерожденные. Мы боимся Безе-Злезе. Людям Безе-Злезе не страшна: она пожирает только нас, древних. Вот мы и уходим.

— В Малый Мидгард? — спросил Генрих. Куда ж еще? — пожал плечами глюм. — В него. Туда уже многие ушли. Навсегда. Драконы, например, карлики цверги. Безе-Злезе туда не сможет пробраться. Там она потеряет всю силу. Она непобедима только у себя и Удгарде и здесь…

Бурунькис осмотрелся. Видно было, что ему не терпится что-нибудь вытворить. Наконец он издал радостный крик и, разбежавшись, заскочил вначале на стол, а оттуда на люстру на потолке.

— Смотри! Смотри! Я летаю! донесся сверху ликующий крик ушастика.

— Подумаешь, на лампе висеть! спокойно сказал Капунькис, не вылезая из под стола. Я однажды па ведьминой метле летал, нот это был настоящий полет!

— И ничего-то ты не понимаешь! крикнул братцу Бурунькис. — Ты просто завидуешь мне!

— Очень надо тебе завидовать! — буркнул Капунькис, продолжая свое занятие: шило тихонько поскрипывало.

«Когда уходит сказка — жизнь становится скучнее, — подумал Генрих. — Город пропадет без волшебных существ. Обязательно пропадет. Превратится в обычный, наводящий тоску провинциальный городок, из которого каждый хотел бы скорей уехать».

Люстра позвякивала, провод, на котором она держалась, опасно поскрипывал.

— Сейчас люстра сорвется, и ты свалишься на пол, — сказал Генрих Бурунькису.

— Не-ет, не сорвется. Я проверил: держится крепко! На нее еще и Капунькис может запрыгнуть.

— Не хочу я никуда прыгать! — недовольно отозвался второй глюм. — Я рисую дракона.

— Ха, ха, ха! Ох, держите меня! Ха, ха, ха! — зашелся смехом Бурунькис. — Представляю, что это будет за рисунок! Ты же никогда в жизни не рисовал!

— Но ты ведь тоже никогда раньше не висел на люстре! — огрызнулся Капунькис. — А качаешься, как настоящая обезьяна!

— Но послушайте, — перебил спорящих Генрих. — Ведь вы говорили, что эта Безе-Злезе не может из своего Удгарда пробраться в Мидгарды? Я это помню. Капунькис еще сказал, что великаны-етуны могут, а она нет. Как же получилось, что она вдруг смогла?

— Это все Каракубас, — вздохнул Бурунькис. — У, проклятый! Надо было ему голову отрубить, а не выгонять из Берилингии. Промашку дал король Реберик. Ох, какую промашку.

— Каракубас? — переспросил Генрих. — Он что же, специально помог ей проникнуть в Большой Мидгард?

— Нет, конечно, не специально, — отозвался из под стола Капунькис. — Он сделал это умышленно, чтоб всем отомстить. Он ведь, знаешь, какой мстительный?

— Помнишь, Генрих, ты рассказывал о битве колдуна с ведьмами? — продолжил начатую братцем тему Бурунькис. — Так, оказывается, в заповедной зоне сила Каракубаса потеряла силу. Не так, чтоб совсем, но потеряла. В общем, ведьмы вместе с древнерожденными, которые жили в Регенсдорфе, одолели его. Почти. Они, значит, вынудили его спасаться бегством. Однако хитрый колдун имел какую-то древнюю рукопись, то ли Халмарит, то ли Алхарит…

— Быть может, рукопись аль-Харита? — подсказал Генрих.

— Да, что-то вроде этого, — вздохнул Бурунькис. — Так вот, перед тем, как бежать с места боя, Каракубас крикнул, мол, он никаких неприятностей не желал, а хотел лишь заниматься исследованиями. Но древнерожденные и ведьмы всегда и везде мешают ому, даже в Большом Мидгарде они не дают покоя, гонят. «Вы жаждете войны? — крикнул Каракубас. Так вы получите ее! Я еще только принц, и Королем Стихий мне лишь предстоит стать, но уже сегодня мне известен способ, как напустить богиню темного Удгарда Безе-Злезе на Большой Мидгард. И, быть может, позже я отыщу способ, как напустить ее и на Малый Мидгард! Все вы: ведьмы, древнерожденные и коротышка Реберик, сильно пожалеете о том, что преследуете меня. Готовьтесь! Готовьтесь! Вскоре вы услышите, как Безе-Злезе зашагает по Большому Мидгарду!»

— И он сдержал свое обещание?! — ужаснулся Генрих.

Бурунькис кивнул.

— Да, он открыл ей с помощью рукописи аль-Харита ворота в Большой Мидгард. Вот почему древнерожденные уходят.

— Но разве нет способа остановить богиню? — спросил Генрих. — Неужели ничего нельзя изменить, ничего нельзя исправить?

— Исправить-то можно, — сказал из-под стола Капунькис. — Было бы кому!

Бурунькис все сильнее раскачивался на лампе.

— Да объясните же толком! — нетерпеливо потребовал Генрих. — Неужели есть надежда справиться с Безе-Злезе?..

Шнур, на котором висела лампа, не выдержал и оборвался. Люстра грохнулась на пол вместе с глюмом. Бурунькис выбрался из-под осколков, почесал ушибленное место.

— Конечно же, есть. Надежда есть всегда. Нужен Герой, — сказал он.

Генрих хотел было указать Бурунькису на разбитую люстру, но подумал, что по сравнению с Безе-Злезе осколки люстры — самая настоящая мелочь, и поэтому сказал:

— Герой?

— Ага. Настоящий Герой…

— Разве в Малом Мидгарде мало рыцарей и героев?

— Много, но нужен человек из вашего мира. Никто другой — ни армия рыцарей, ни полчища драконов, ни рати гномов, ни орды волкодлаков не смогут осилить Безе-Злезе. Мы уже пробовали сразиться с ней, не один раз. И всегда проигрывали. Как думаешь, почему на Земле почти не осталось эльфов? Потому и не осталось! Знал бы ты, сколько их погибло в тех битвах!

Глюм закрутил головой, отыскивая место, где можно было бы еще порезвиться.

— Вот, нашел! — он открыл дверцу шкафа, запрыгнул на нее и стал раскачиваться из стороны в сторону.

— У нас, — продолжил он через пару секунд, — все есть для Героя. И доспехи волшебные, и меч заколдованный, и куча другого полезного оружия. А вот Героя нет. Эх! То ли дело раньше! Куда не плюнь — всюду герои.