litbaza книги онлайнРазная литератураНикто, кроме тебя - Алиса Селезнёва

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 63
Перейти на страницу:
и шанег возвышалась печально выглядевшая кутья.

Садясь на самый крайний стул слева, я лишь на минуту позволила себе посмотреть на нежно-розовые стены и натяжной потолок, украшенный люстрой с зелёной подсветкой, а потом люди опять начали говорить о себе, о жизни и о Николае Андреевиче.

Время тянулось, как жевательная резинка, и я размазывала по тарелке пюре ни в силах проглотить даже ложку. Серая котлета была безвкусной и совершенно пресной. Недосолённые щи унесли около двух минут назад, к ним я едва притронулась.

Только через полчаса таких «гуляний» я вдруг осознала, что низенькая, полноватая женщина, что жалась к Роману на похоронах, была его матерью. Кто-то называл её просто Оксаной. Кто-то добавлял отчество Леонидовна.

Водка открывалась, закрывалась и убиралась под стол. Люди потихоньку переходили на разговоры о своём, и когда кто-то, хватанув лишнего, запел, он не выдержал и встал. Пустая болтовня разом стихла, и все взоры присутствующих обернулись к Роману.

– Говорят, – тихо начал он, глядя куда-то вперёд абсолютно невидящим взглядом, – отец не тот, кто родил, а тот, кто вырастил. В общепринятом смысле этого слова Николай Андреевич меня не растил. Но я согласен со всеми, кто говорил до меня: добрее этого человека на свете не было. По крайней мере, я даже отдалённо похожих не встречал. Николай Андреевич умел прощать. Не просто говорить, что прощает, а прощать по-настоящему и от сердца. Прощать и забывать. По правде и навсегда. Он сумел простить своего заклятого врага и человека, который украл у него самое дорогое.

Голос у Романа дрогнул, кто-то из сидевших рядом со мной женщин заплакал.

– Когда умерла Наташа. – Роман закашлялся, и Оксана Леонидовна впопыхах подала ему полный стакан воды. Осушив его залпом, он продолжил вновь: – Когда умерла Наташа, многие из присутствующих помнят, что со мной было. Я бросил учёбу, перестал работать и растерял всех друзей. Просто лежал на диване и упивался своей болью, желая только одного – отомстить. Николаю Андреевичу тогда было не лучше моего. Он всю жизнь кого-то хоронил. Сначала родителей, потом жену, за ней единственную дочь, а несколько лет назад последнего родного человека – сестру ‒ Глафиру Николаевну. Мне было тогда девятнадцать – моя жизнь только началась, а его уже клонилась к закату. Почти в шестьдесят он остался совершенно один, но не озлобился и до самого последнего дня помогал детскому приюту и малоимущим. Тем, что есть у меня сейчас, я обязан ему и своей матери. Когда я стоял на перепутье, именно Николай Андреевич дал мне пинка и вернул в университет.

Голос Романа дрогнул во второй раз, и он снова потянулся за стаканом с водой. Какой-то пузатый мужчина опрокинул полную стопку водки. Я последовала его примеру, но смогла выпить только половину. Водка обожгла горло, и я поспешила запить её густым киселём и зажевать пирожком с капустой.

– Николай Андреевич не был мне отцом по крови, – продолжил после паузы Роман, – но был отцом по духу. И я жалею только об одном, что так и не сказал ему об этом…

Когда Роман сел, кто-то похлопал его по плечу, кто-то закивал, а кто-то снова выпил.

Я покинула столовую быстро и незаметно примерно через четверть часа после его речи. Просто накинула пуховик и просочилась на улицу, на ходу натягивая шапку и варежки.

На душе скребли кошки. Смерть Николая Андреевича казалась несправедливой и противоестественной. Как же так вышло, ведь он так хотел жить? Радовался каждому дню, а смерть его как будто специально не пощадила… Причём именно сейчас, словно заранее всё планировала.

Обхватив себя руками за плечи, я ступала по асфальту, чуть сгорбившись. Снег хрустел под ногами, и я вдруг осознала, что мне некуда возвращаться. У меня больше нет дома. Пока Роман оформлял бумаги, договаривался с ритуальным агентством, обзванивал знакомых, писал посты «Вконтакте» и ночевал на диване, всё казалось мне правильным. Я помогала ему всем, чем могла, и горевала тоже вместе с ним. Вместе мы сидели на полу в комнате Николая Андреевича и выискивали в альбоме фотографию для его памятника, вместе продумывали текст некролога, а теперь… Теперь я шла по улице совершенно одна.

– Света!

Кто-то окликнул меня, и я оглянулась. В метрах десяти стоял Роман. В настежь расстёгнутой куртке и без головного убора. По тяжёлому дыханию и раскрасневшимся щекам чувствовалось, что он бежал.

– Ты зачем ушла?

Не зная, что ответить, я развела руками и просто пошла к нему навстречу.

– Мне нужно вещи собирать.

– Какие ещё вещи? – удивился он.

– Мои вещи. Не волнуйтесь, я соберусь и завтра-послезавтра съеду из квартиры.

– Зачем? – Застегнув куртку, он в упор посмотрел на меня. – У Николя Андреевича живых родственников больше нет. Он завещал квартиру мне, но в наследство я смогу вступить только через полгода, поэтому я тебя не гоню. Живи, сколько хочешь.

– Вы могли бы её всю сдавать. Двушка в центре города стоит куда дороже трёх с половиной тысяч в месяц.

– До лета живи, – сказал он упрямо, – если продолжишь приглядывать за собакой, плату оставлю прежней, а дальше решай сама.

– Ладно, – пожав плечами, я вспомнила Веру. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы сейчас она была рядом. – А можно я подружку позову хотя бы на несколько дней? Страшно спать одной в квартире, где умер человек.

– Можно, – Роман кивнул, а затем поднял указательный палец вверх, словно давал мне самый главный урок в жизни. – Если когда-нибудь встретишь на улице Антона Демидова, беги! Зови на помощь, вызывай полицию, делай, что хочешь, но с ним не заговаривай! Это плохой человек, поняла?

– Поняла.

И до ближайшего светофора мы пошли вместе.

Глава 13

После похорон Николая Андреевича моя жизнь покатилась кубарем. И, хотя, на первый взгляд, всё было по-прежнему: я также училась на мехмате, также делала контрольные за деньги, также жила на Проспекте Декабристов и также заботилась о Псе, но… Во мне как будто что-то сломалось. Внутри образовалась такая пустота, что я вообще перестала что-либо чувствовать и понимать, да и жила я, словно на автомате. На автомате вставала по утрам, на автомате завтракала, на автомате ехала на занятия.

Порой мне хотелось заплакать и побить подушку, но я не могла. В горле появился какой-то ком, и именно он не позволял слезам пролиться.

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 63
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?