— Спасибо, что подтвердили мою мысль, — сказал Стернин. — Вы заботитесь о нашей семье, спасибо. А кто еще это делает? Лилия Максимовна? Где она? Марина? Ну, давайте выпьем за вас, Мария Петровна. Насчет жены — извините, неудачно сказал, хотя… ладно. За вас!

Они чокнулись, выпили. Мария Петровна достала из холодильника красную рыбу, уже нарезанную, сырокопченую колбасу, разложила на тарелку, достала и вилки, подождала, пока хозяин возьмет немного закуски, тогда и сама отправила в рот пластинку красной рыбы.

Стернин и это заметил, еще раз подумал, что ему чертовски повезло с домработницей. Она, по сути чужой человек, на самом деле всегда была роднее родных. И так — всегда, он теперь только понял это. Поила-кормила, отхаживала после жестоких пьянок, мирила, и не только его, а всех их. Насчет пьянок Марину следует исключить, но с женой случались казусы такого рода, и нередко.

— Иван Тимофеевич, не судите строго нашу девочку, — сказала Мария Петровна. — Она может и ошибиться, с кем не бывает. Нужно всем нам ей помочь, поддержать…

А Стернину от всех его мыслей так грустно стало — прямо хоть волком вой!

— Э-э… Мария Петровна!.. — только и смог сказать он, вскочил с диванчика и побежал в свой кабинет.

Идти в спальню, его где ждала жена, совсем не хотелось.

Марина решительно направилась к свою комнату, отмахнувшись от матери и Марии Петровны, которые напряженно замерли в холле, надеясь выяснить, чем закончился разговор с отцом и, главное, что все-таки случилось. Никого не хотелось видеть и слышать в этой надоевшей квартире! Они тут считают ее ребенком, следят, где бывает, с кем… Думают, погрозят пальцем, и она станет делать все, что скажут?

Перебьются!

Отец намекнул, что закроет сериал? Интересно, а может ли он это сделать? Наверное, какой-то договор существует, гарантии, обязательства… Она ничего об этом не знает, но договор наверняка имеется. Игорь должен знать об этом, у него же отличные отношения с Сушиной, а та в курсе всех финансовых дел проекта. Значит, нужно позвонить Игорю. А заодно сказать, что скоро приедет к нему и останется на всю ночь. И вообще, хочет пожить у него, потому как дома жить совсем невмоготу стало.

Комната Марины не была похожа на комнаты ее состоятельных сверстниц. Относительно небольшая, всего двадцать два квадратных метра, с альковом, где стояла широкая кровать, отгороженная шелковой занавеской. Большой письменный стол с компьютером и креслом на колесиках, трехметровый книжный шкаф до потолка, забитый солидными томами с золотым тиснением на корешках, гардероб, трельяж, кожаный диванчик и два кожаных кресла, журнальный столик. Вся мебель — красного дерева, обои розовые с золотым тиснением. Если бы не трельяж с пуфиком, эту комнату можно было бы снимать в сериале как домашний кабинет солидного ученого или бизнесмена. Впрочем, и в тех и в других кабинетах тоже могли быть зеркала.

Марина села на диванчик, достала мобильник, набрала номер Игоря. Он ответил через пять секунд.

— Привет, Игорь, это я, — сказала она.

— Привет, Маринка. Как у тебя дела, как настроение?

— Расскажу. Но сначала ты мне скажи: насчет нашего сериала есть какой-то договор с моим отцом? Существуют какие-то обязательства, гарантии? В принципе я знаю, как это должно быть оформлено, но у нас же никто не живет по правилам.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

В его голосе звучала откровенная тревога, и это огорчило Марину. Понятно, никому не хочется бросать начатое дело, и ей тоже, но… что ж он так держится за эту роль? Закроет отец их проект, Игорю, с его-то славой, предложат другие, может быть, даже более выгодные!

— Ты же большой друг Сушиной, можешь спросить у нее об условиях договора с моим отцом?

— Не такой уж большой и в дебри финансовых проблем никогда не лез. Я в этом ничего не понимаю и понимать не хочу. Какой договор со мной заключили — могу сказать.

— Нет, меня интересует отец. Игорь, ты можешь узнать?

— Хорошо, я постараюсь. Но объясни, пожалуйста, что случилось.

— Отец узнал, что я провела ночь с тобой, наверное, послал кого-то следить… А может, и не он, это не важно, главное, знает. Ну… провел душеспасительную беседу, сам понимаешь, что отцы говорят в таких случаях.

— Не совсем.

— Тогда и не надо тебе понимать это. Игорь, я запомнила твой адрес, минут через пятнадцать буду. Приеду на всю ночь, и вообще… Поживу у тебя какое-то время, не возражаешь?

Муравьев долго молчал, так долго, что она не выдержала:

— Ты уснул там, что ли?!

— Я думаю. Марин, если дело принимает серьезный оборот, не нужно приезжать ко мне, злить твоего отца. Лучше нам пока не встречаться.

— Ты что, боишься?

— Конечно, боюсь. Но не за себя. Каким бы ни был договор, его легко испоганить. У твоего отца могут возникнуть трудности — и денег нет. Вежливо скажут его люди: будут через полгода, через год, три… И все встанет. Селиванов очень хорошо к тебе относится, но для него наступит черная полоса. Не сумел договориться с одним продюсером, другой десять раз подумает: стоит ли приглашать такого режиссера? Вся съемочная группа пострадает, а они тоже к тебе хорошо относятся… Да и ты сама… Короче, это не телефонный разговор.

— Ты хочешь сказать…

— Я люблю тебя, Марина, и все относятся к тебе просто замечательно. Успокой папашу, не нужно его доводить до бешенства. Завтра встретимся, я тебе все растолкую. Спокойной ночи, Маринка.

Она с недоумением уставилась на свой мобильник, из которого слышались короткие гудки. Игорь хочет, чтобы она успокоила отца, сделала то, что он хочет? А отец хочет, чтобы она раз и навсегда забыла о Муравьеве! Что ж это за фигня такая получается? Может, и сам Игорь не такой… она ошиблась?

В комнату заглянула Мария Петровна:

— Мариша, к тебе можно?

— Отстань, Петровна, — сердито сказала Марина. — Нельзя ко мне.

Мария Петровна вошла, несмотря на запрет, села рядом на диване, обняла девушку за плечи. Марина не выдержала, уткнулась носом в ее массивную грудь, всхлипнула.

— Перестань, деточка, дела житейские, устаканятся. Смотри на это с юмором.

— Ничего себе — юмор! Он мне будет указывать, с кем встречаться, а с кем — нет! Я что, кукла безмозглая, да?

— Пока что ты голодная девчонка, пойдем, покормлю тебя.

— Не хочу.

— А я знаю, что хочешь есть. На кухне никого нет, все разбежались по своим углам. Пойдем, на сытый желудок и думать легче. Ну?

Марина тяжело вздохнула, призадумалась, а потом согласно кивнула:

— Пошли.

На кухне Мария Петровна быстро разогрела котлеты по-киевски, положила на тарелку, добавила соленой красной рыбы, маринованные грибы, лечо, маслины, ложку черной икры — то, что особенно любила Марина и что ела далеко не каждый день. Понятно, что если ребенка каждый день кормить черной икрой, то что из него вырастет? Мария Петровна не баловала свою любимицу дорогими деликатесами, но сегодня расщедрилась.