же кафешку, просил завтрак, кофе. Ставил телефон на подставку, втыкал наушники. Мы вместе ели, обсуждая дела, планы, знакомых. Уже более легкие, веселые, с секретом на двоих.

Эти дни были одними из любимых. Ну после общих каникул, разумеется. Дни, когда до дедлайна было далеко и мы уделяли время друг другу.

Алекс сам потом выглядел и чувствовал себя лучше, чем когда вкалывал в лаборатории без режима, ласки и нормального питания. Я помню, как он смеялся, рассказывая байки. Как болтал, отпивая кофе и жуя омлет. Жестикулируя. Живя на максимум. Все остальные люди... мужчины особенно, после него казались медленными и пресными.

Следующим утром мне такой огромный букетище принесли! И подарки. В записке было несколько слов: «Знаю, что все это хрень и не заменит тебе меня. Спасибо, что терпишь». Подпись: «Извращенец, блин».

Потом, чуть позже, я читала его когнитивный дневник. Алекс писал, что, увидев цветы от другого, почувствовал боль и страх, будто теряет меня. Но взял себя в руки. А когда увидел мои напуганные глаза, убедился, что я все еще с ним. И ощутил приток счастья.

***

— О чем ты хотел поговорить?

Мой голос звучит не так, как обычно, чуть выше будто бы. Наверное, это от нервов. Мы с Алексом идем по темной аллее по направлению к нужному дому. Веселье в самом разгаре, до нас доносятся хиты модного диджея, которые с каждым шагом становятся тише.

От Равского веет не то чтобы враждебностью. В воздухе неподвижно зависла непредсказуемость. Густая такая — двигаться сложно. Я все еще не представляю, чего от него ожидать.

— Отец хочет вернуться в страну. Причин несколько: маму навестить, поприсутствовать на приемке прототипа. И самое главное, познакомиться с Демьяном.

— Я поняла. Хорошо, без проблем. Ты из-за этого следил за нами с Русланом? — добавляю невинным голосом.

Уголки его губ слегка приподнимаются.

— В общем-то, да. Я решил, что он повел тебя в номер, хотел догнать и обсудить. Я уже уезжаю в город. В четыре утра самолет. Завтра и послезавтра меня не будет, можешь выдохнуть.

— Руслан хороший человек, тебе не стоит бояться, что он меня обидит. — Слежу за реакцией.

Алекс пожимает плечами.

— Да, мы уже познакомились на днях. Он общается с моим сыном больше, чем я, это было важно.

— О. Даже так.

— Речь сейчас не об этом. Я прекрасно осведомлен, Ива, что у тебя устоявшаяся жизнь и всё в ней хорошо. Так вышло, что в твоей счастливой истории я — агрессор и нарушитель порядка, но меня это волнует мало. Я все-таки хочу закончить начатую тему: мой отец — это не я, и даже не парни. У него отменное здоровье, но ему за семьдесят.

— Алекс, я не против, чтобы у Демьяна появился еще один дедушка. Дмитрия Андреевича я обожаю.

Он стреляет в меня глазами. Не верит. Сомневается, взвешивает.

— Ива, я просил отца повременить. Но он рвется. Поэтому я прошу теперь тебя, по-человечески, никаких больше подстав и козней. По крайней мере, в его сторону.

— Алекс...

— Абсолютно всё продумать нельзя, как бы я ни старался. Поэтому я прошу тебя как мать моего сына: если вы что-то мутите против «Солар», предупреди, я сдам его билет. Я не допущу, чтобы отец сел.

Поджимаю губы и нервно вздыхаю.

— Алла Теодоровна говорила, что с тобой будут дружить. Это правда. И Алекс... я никогда не просила устраивать на вас гонения. Я не знала. Думала, после развода ты просто перевез все производство в Сидней. Это было логично, потому что... Не знаю, мне в то время казалось логичным. Я вижу, ты мне не веришь, но я могу хоть тысячу раз повторить эти слова. Я знала, что ребенок тебе не нужен, но в глубине души ждала, что ты приедешь к сыну.

Не спорит. Молчит некоторое время. Потом произносит:

— Они знали о наработках моего отца. О наших проблемах с налогами и документацией. Забрали завод, лабораторию, код, который был. Наши уносили ноги.

— Я уже поняла, что виновата. Показала, где искать.

— Им дали сутки, чтобы уехать из страны, иначе бы завели дела. Я ездил вчера на завод, он просто стоит, разрушается. Никто ничего не производит. Какая-то пара станков пашет на отвали. Убогое зрелище, — выплевывает Алекс слова, в которых прорывается тщательно скрытая агрессия. — Такая вот колыбель «СоларЭнерджи». У меня на душе чувство... что я это место предал.

Приходится сделать усилие, чтобы вести себя спокойно.

— Ты его вернешь?

— Да. — Потом он усмехается и добавляет: — Попытаюсь. Все непросто.

— Когда прилетает твой отец?

Телефон вибрирует, я бросаю беглый взгляд на дисплей — Руслан. Наверное, освободился и ищет меня.

— Во вторник. На неделе мы устроим небольшой праздник в загородном доме семьи, я бы хотел, чтобы ты привезла Демьяна.

— Алекс, себя я тоже привезу.

— Мальчик пока не может без матери. Поэтому очевидно, что привезешь.

Посмеиваюсь.

— Боюсь, в этом случае мне не помешает охрана. Мало ли кто захочет меня там... ну не знаю... например, сжечь.

Мы подходим к дому. Алекс мрачно хмыкает:

— С чего ты решила, что у тебя ее нет?

— Где? — Оглядываюсь.

Алекс округляет глаза и демонстративно пожимает плечами. Потом, словно взяв себя в руки, гасит мимику.

— Ты на таблетках? — спрашиваю я.

Все равно он слишком спокоен. Непривычно. Темы мы обсуждаем важные, его лицо непроницаемое. Он просто... не такой, когда дело касается личного.

— Тебе опять звонят, — кивает Алекс на телефон.

Экран и правда зажегся.

— Руслан беспокоится? Можешь не говорить обо мне.

— Нет, всё в порядке. Он понимает, что бывшие — это бывшие.

— Тем лучше. Я дам знать, когда вернусь. И пожалуйста, без глупостей, тебе от меня не убежать.

— Я уже поняла. Хорошего перелета.

Пока иду к двери, внутри от нахлынувших воспоминаний растет дурацкое желание позвать Равского подняться на минуту — посмотреть на спящего сына. Там мама, поэтому я не опасаюсь, что он надолго задержится. Просто... это ведь наш ребенок. Обрываю себя! Я, как дурочка, концентрируюсь на хорошем, хотя надо не забывать, что этот мужчина мне чужой человек. Действительно — агрессор.

— Я поднимусь увидеть сына? — врезаются в спину слова.

Вздрагиваю. Вот правда, стоит бояться желаний.

— Он уже спит.

— Я на минуту.

— Хорошо,