хочу, чтобы ты когда-нибудь усомнилась во мне. Не хочу, чтобы люди обсуждали тебя за твоей спиной. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы всегда были вместе. А что до браслетов — ты стала моей в тот вечер. Стала женой, когда согласилась жить здесь, со мной. Ты необычная девушка. И семья у нас будет необычная.

Наконец, Алиша улыбнулась и повязала на его запястье браслет. Этот незамысловатый ритуал, казалось, был значимее любых клятв в храме под ликами богов и в присутствии сотен зрителей. Виен встал и подхватил свою Алишу для поцелуя. Именно так — теперь она была «своя» и никак иначе.

Так потекли их будни, которые Виен называл семейными, а Алиша постоянно отмахивалась, будто и правда боялась называться женой. Даже представляя, как они состарятся вместе, Виен видел её такой же, как и сейчас. Свободной, гордой, с открытой улыбкой и целиком и полностью принадлежащую ему.

С первого полученного жалования он всё-таки купил в подарок для Алиши блестящую заколку, которую присмотрел раньше. А Алиша надела платье, чтобы примерить её.

— Ты красивая, — сказал Виен искренне. Алиша и правда приковывала взгляд. Не вызывающей привлекательностью, как, например, Ливия. Не хрупкостью нежных цветов, как придворные леди. А своей особенной красотой и внутренней силой. А в женском платье и вовсе казалась непостижимой богиней.

Конечно, в тот день он быстро избавил её от платья. Но в последующие дни Алиша больше не игнорировала этот предмет гардероба. Она выходила в платье на прогулки с ним. И даже пару раз он прокатил её на лошади по рощам возле города. Алиша сидела перед ним, как леди — боком и смеялась, когда ей казалось, что она свалится с лошади. И Виен влюблялся ещё сильнее. Хоть и казалось, что сильнее уже просто некуда.

Их идеальная жизнь продолжалась недолго. Уже весной, когда снег почти сошел, а ручьи талой воды на улицах начали высыхать, в город прибыла делегация магов. Виен в этот день дежурил возле ворот, через которые они заехали в Фаргир. Сердце сжалось в неприятном предчувствии. Пусть архимага Виларда среди приезжих магов не было, на их бумагах стояла его печать. А это могло означать лишь одно: маги нашли способ использовать заклинания против оборотней.

* * *

Не знаю, что разозлило Олана больше: моя связь с Виеном или то, что уже через несколько дней я переехала с ним в простой дом на окраине. Однако наместник быстро справился с гневом и махнул рукой. Мол, живи, как хочешь. Но, к счастью, из Совета не прогнал. И я старалась выполнять возложенные на меня обязанности наилучшим образом, безропотно участвуя во всех мероприятиях, предложенных Оланом. В конце концов, вечно ругаться с ним я не планировала. Собственное счастье позволило мне по-другому посмотреть на отношение ко мне наместника. Как и говорил Вадлен, Олан желал благополучия городу. Но был слишком прямолинеен, чтобы мягко и незаметно направлять мысли и желания людей в нужную ему сторону. И я не видела больше причин злиться на него.

Вадлен тоже не был доволен тем, что мы с Виеном стали жить вместе.

— Я чувствую ответственность за тебя перед Мансуром, — говорил он, качая головой. — Где это видано, чтобы девушка жила с мужчиной, не вступив с ним в законный брак?

Я видела, что Вадлен заботится обо мне, будто и правда помогая моему покойному отцу. Он был единственный человек, перед которым мне стало неловко за наш с Виеном домик на окраине. Я заверила его, что это временно, и скоро мы обязательно поклонимся богам в одном из городских храмов. Хотя внутри меня всё сжималось от ужаса, что я и правда так скоро стану настоящей женой. Не потому, что я не хотела разделить жизнь с Виеном. А потому что никогда не видела себя в этой роли, и, казалось, не была к ней готова.

Чтобы развеять сомнения старого оборотня, Виен не постеснялся заявиться в дом Вадлена, поклявшись в том, что будет со мной всегда. Будто и правда таким образом пытался передать свое обещания моему родителю. А в качестве доказательства продемонстрировал простые кожаные браслеты на наших запястьях, которые после сменят настоящие брачные украшения.

Наша совместная с Виеном жизнь была довольно приятной. Как он и говорил, мы уже стали семьей, оставалось лишь решить последние формальности. Пусть семейная жизнь меня несколько пугала, но сейчас мне, словно весенней птахе, буквально хотелось «вить гнездо» и обустраивать наш маленький домик. А еще делать всякие приятные вещи для Виена. Потому мы не сильно отличались от обычных молодоженов. Днем мы занимались каждый своей работой. Вечером обустраивали дом или гуляли, ночи делили в объятиях друг друга.

Поначалу непривычно было видеть Виена в форме городской стражи. Будучи телохранителем Альвиана, он, хоть и был одним из людей, охраняющих покой императорского отпрыска, но все же стоял отдельно от обычной охраны. А сейчас действительно стал частью города. Но форма ему шла. Она будто подчеркивала его подтянутое тело. А синий с серебристой отделкой цвет очень шел к его смуглой коже. Хотя я все равно иногда боялась, что ему не нравится жизнь обычного стража. Но он говорил, что счастлив, и я не видела, чтобы он казался недовольным.

Получив первое жалование, Виен купил для меня украшение. Казалось, будто этим жестом он поставил точку прошлой жизни и открыл новую страницу, где то, что происходило между нами — единственно верный путь. В тот день я впервые за время жизни в городе надела платье, чтобы примерить подарок Виена. До этого я не сильно беспокоилась об одежде. По делам Совета передвигались верхом, и женские юбки не были удобны. Да и в обычных делах штаны и рубаха казались более практичными.

Я пригладила ткань руками прежде, чем выйти и показаться Виену. Небольшое зеркало отражало мою худощавое тело. Вспомнила пышные формы Ливии — мне о таком можно и не мечтать. Впервые в жизни я застеснялась своей почти мальчишеской фигуры. Едва не передумала, чтобы вернуться в привычный наряд — всё же одеяние воительницы не располагает думать о женских округлостях. Но вышла из комнаты, чтобы услышать восхищенный вздох Виена.

В тот день в платье я оставалась недолго. И узнала, что любить друг друга можно не только в спальне.

А после старалась чаще одеваться так, как положено девушке. Хотя бы в те моменты, когда не было необходимости носить более удобные штаны. Пусть Виену будет приятно смотреть на меня. Он же сам всегда заявлял, что