Правда, Хилари через две недели заберут домой. Мама будущей актрисы должна уйти в декретный отпуск. И сама будет присматривать за девочкой. А Кэтрин снова потуже затянет пояс.

Единственным выходом были поиски новых клиентов. Поскольку семейный бюджет и так трещал по швам, она не стала тратиться на газету, а просто расклеила объявления с предложением своих услуг во всех наиболее посещаемых местах округи. Результаты оказались весьма скромными — один ребенок на четыре часа в день и два звонка от студентов, спрашивающих, не согласилась бы она брать за лист подешевле.

— Ма! Отвлекись на минутку, ладно? Я сбегаю к Таннеру. — Майк стоял в дверях, поигрывая теннисным мячиком.

— Мне кажется, что это не самая лучшая идея, сын.

— Но я хочу поиграть со Снудлзом.

— Таннер засел за работу. И не стоит его отвлекать. Как ему сосредоточиться, когда ты без конца бухаешь мячом об пол?

— Но он сам предложил мне приходить в любое время. Надо же кому-то играть со щенками. Я не помешаю ему. Буду вести себя потише, вот и все. Никаких проблем.

Кэтрин подумала о найденном пистолете и решительно заявила:

— Извини, но проблема есть. И не маленькая.

— Тогда скажи, что это за проблема, а то я не понял, в чем дело.

— Хорошо. Ты проводишь у Таннера почти все свободное время.

— Ну и что?

— Тебе не хуже меня известно, что Таннер увлекается охотой. А значит, у него в доме имеется ружье. Он живет один, поэтому не волнуется из-за этого. Ему и в голову не приходит, что мальчишки обожают играть в шерифов и бандитов, так что хватают ружье, словно это обычная игрушка.

— Ой, ма, ну ты хоть бы чуточку пощадила меня! Неужели я выгляжу таким идиотом?

— Я просто хочу сказать, что несчастные случаи происходят и с самыми умными из детей.

— Я могу поклясться, что если увижу ружье, то даже близко не подойду к нему. Я не собираюсь покинуть тебя, как это сделал отец. Ты и я — мы нужны друг другу.

На глазах Кэтрин появились слезы, но Майк уже не увидел этого — умчался к Таннеру.

Ну и как тут вернуться к перепечатке? Мысль о том, что сын в доме Таннера, где в ящике лежит пистолет, мучила ее. Натянув на машинку чехол, Кэтрин отправилась в дом соседа.

Одна дверь была нараспашку, вторая закрыта на ключ. Сквозь стекло Кэтрин увидела Майкла, барахтавшегося на полу со щенками. Она постучала по стеклу. Из кухни выглянул Таннер.

Вытерев руки полотенцем, он открыл дверь.

— Вы разве не зайдете? — спросил он, видя, что она стоит на пороге.

— Не могу. У меня еще много работы.

— Вас что-то совсем не видно.

— Пытаюсь заработать Майку на билет во Флориду.

— Он мне рассказывал, как у вас осложнилась жизнь из-за этой поездки.

— Что же делать? Детишек в моем саду почти не осталось.

— Значит, вы все еще печатаете?

— Да. И вообще хватаюсь за все, что может принести дополнительный заработок.

— Прошу вас, войдите. Хочу, чтобы вы кое-что посмотрели.

Кэтрин прошла за ним в кабинет и сразу же покосилась на ящик, в котором лежал пистолет.

— Эти бумаги надо сделать к завтрашнему дню. Как вы думаете, успеете?

Кэтрин пролистала страницы рукописного текста. Он был нетрудным, никаких заковыристых терминов.

— Вообще-то мне осталось еще двадцать две страницы тезисов. Я надеялась добить их сегодня.

— Фу, звучит так, словно это смертельная скучища.

— Так оно и есть.

— Я заплачу вам вдвойне.

Кэтрин знала, что он щедр, даже слишком. Вон сколько возится с Майклом. Да и по отношению к ней ведет себя как самый изумительный сосед. Нельзя брать с него деньги. Если она и перепечатает эти бумаги, то только бесплатно. Надо же хоть как-то отплатить ему добром за добро.

— Это ваше? — Таннер протянул ей ее собственное объявление. — Вы печатаете почти даром.

— Вы его отклеили? А я-то удивляюсь, почему мне никто не звонит! — в ужасе воскликнула Кэтрин.

Таннер не обратил на ее выпад никакого внимания.

— Вы что, не знаете, как опасно одинокой женщине развешивать подобные объявления с указанием имени и номера телефона? Сколько вы успели их расклеить?

Кэтрин раздраженно выхватила бумагу из его рук.

— Не все ли равно? Если бы у меня были деньги, я бы дала объявление в газете. Бедная я, несчастная. Кто будет присматривать за мной, когда вы переедете?

— А кто сказал, что я собираюсь переезжать? — Таннер даже отпрянул, недоуменно нахмурив брови.

— Я видела проект вашего дома.

— У меня и в мыслях нет покинуть эти места. Я поселился здесь навсегда. Он помолчал. — Проект? Я выполняю заказы риэлторской фирмы «Голдстар».

— Это был проект частного дома.

Таннер потянулся за чертежом на столе.

— Вот этот?

— Я… — Кэтрин поежилась. Наверное, он решит, что она шарила в его бумагах. Отличное впечатление создалось у него, нечего сказать. — Я случайно наткнулась на него. Вы сказали, чтобы я поискала телефон Касалетти, вот я и… Извините, я решила…

— Что я переезжаю?

— Да. А тут еще этот пистолет… — совсем потерянно проговорила Кэтрин.

— О Господи, — простонал Таннер. — Еще и это. Я совершенно забыл про него. — Он резко повернулся к ней и схватил за плечи. — Это коллекционный экземпляр, слышите?

— Все равно его нужно запирать. — Она испытала огромное облегчение, что смогла наконец высказать ему все, что думала по этому поводу.

Он, не дрогнув, встретил ее упрек.

— Я знаю.

— Я сразу же подумала, сколько раз отпускала сюда Майкла. Если бы он…

— Арт, муж Барбары, коллекционирует антикварное оружие. Он попросил меня показать этот пистолет специалисту, чтобы оценить его. Я совсем забыл про этот чертов пистолет. У меня был полный завал: срочная работа, щенки, которые внезапно появились на свет… Вот он и улетучился из моей памяти. Я, конечно же, должен был запереть его. — Таннер сокрушенно вздохнул и развел руками. Что касается проекта дома, то это давняя история.

Он отвернулся от нее и уставился в окно.

— Мой дед завещал мне восемьдесят акров земли в горах. Там есть и лес, и озеро. Элен очень любила бывать в тех местах, ей нравилась уединенность. Мы набирали продуктов и проводили там субботу и воскресенье, затем возвращались в город бодрыми, обновленными. Элен часто говорила, что хотела бы иметь там дом, вот я и заказал проект, как сюрприз к дню ее рождения.

— Очень хороший проект, кстати, — сказала Кэтрин, боясь, что он услышит дрожь в ее голосе.