и других странах, некоторые из которых содержат серебряные сосуды с чеканкой, украшенные рисунками животных, которые очень ценились в центральной Италии в шестом веке. Однако неясно, были ли финикийские и карфагенские купцы свободными агентами или агентами государства. Иногда они отправлялись на задания правителей и получали за свою работу комиссионные, как, например, когда они работали на службе у ассирийского монарха. На западе они могли действовать как собственные хозяева. Сначала они могли снабжать княжеские дворы в Этрурии и самом Карфагене. К 500 году до н. э. они создали торговые сети, которые зависели от их собственных инвестиций и приносили им прямую прибыль; работа на других потеряла свою привлекательность.

Дальний запад становился все более привлекательным. Греческие писатели, такие как Страбон (писавший в начале первого века нашей эры), настаивали на важности южной Испании как источника серебра. На средиземноморских подступах к Гибралтарскому проливу находилось множество финикийских баз: в Монтилье, Малаге, Альмуньекаре и других местах, ныне погребенных под бетоном Коста-дель-Соль. Некоторые из этих поселений находились в нескольких часах или даже минутах ходьбы друг от друга; большинство из них были связаны с местной экономикой и обществом, хотя находки тонко обожженной этрусской керамики начала шестого века в местечке близ Малаги указывают на существование и более широких связей.45 Раннее финикийское поселение существовало на Ибице, вдали от материковой части Пиренейского полуострова; здесь происходил обычный обмен металлов на масло и вино, хотя еще одним достоянием Ибицы на протяжении всей ее истории были ее сверкающие солончаки. На Пиренейском материке показателен случай с маленьким городком Тосканос, основанным около 730 года до нашей эры. В середине-конце седьмого века в Тосканосе проживало до 1500 человек, чьи ремесленники производили изделия из железа и меди, но примерно к 550 году он по каким-то причинам был заброшен. Создается впечатление скромной финикийской торговой станции, ориентированной на нужды местного иберийского населения, не особенно значимой в широких финикийских торговых сетях, но весьма важной, если мы хотим понять, как иберийцы преобразились в результате контактов с народами с востока.

На самом деле главная финикийская база в этом регионе находилась за Гибралтарским проливом, в Гадире или Кадисе; но поскольку он поставлял свои доходы в средиземноморские сети финикийцев, ранний Кадис также является частью истории Средиземноморья. Как и многие другие финикийские поселения, Гадир был основан на морском острове, хотя традиционная дата 1104 год до н. э. - это более чем 300 летний перерыв. Здесь был основан храм Мелькарта, и Цицерон позже записал, что здесь совершались человеческие жертвоприношения - вероятно, весенние жертвоприношения в честь ежегодного воскрешения Мелькарта, о котором говорится в ханаанском мифе. Это был богатый храм, который функционировал как хранилище драгоценностей, а также как культовый центр, что считалось нормальным явлением в раннем средиземноморском торговом мире. И в святилище Мелькарта было что хранить, ведь Гадир был главными воротами к богатствам земли, известной со времен Геродота как Тартессос. Об этом месте ученые спорят почти с античных времен. Кто-то считал Тартессос городом, кто-то даже рекой; теперь же под этим названием подразумевается королевство или область на юге Испании, населенная коренным иберийским населением. Его главной достопримечательностью, или, скорее, привлекательностью земель, граничащих с рекой Гвадалквивир, были залежи серебра: "серебро - синоним Тартессоса".46 Если верить Геродоту, греческий торговец Колайос из Самоса сбился с курса, прибыл в южную Испанию в середине седьмого века и привез из Тартессоса шестьдесят талантов серебра (возможно, 2000 килограммов). Местному царю, которого встретил Колайос, сомнительно приписывают имя Аргантониос, первые буквы которого означают "серебро".

Именно финикийцы, а не иберы, перевозили серебро на восток, как в Грецию, так и в Азию, согласно позднему свидетельству Диодора Сицилийского (I век до н. э.). В обмен финикийцы привозили оливковое масло и образцы своего мастерства, такие как ювелирные изделия, предметы из слоновой кости, маленькие флаконы для духов и текстиль; они научили тартессийцев добывать, рафинировать и обрабатывать металлы, начиная с восьмого века. Применяемые методы были сложными. Это не были эксплуататорские "колониальные" отношения "несправедливого обмена", как модно утверждает один испанский ученый.47 Именно тартессийцы с энтузиазмом взялись за работу, добывая и выплавляя не только серебро, но и золото и медь в горных центрах на юге Испании и Португалии, и, как признают даже приверженцы "колониалистской" интерпретации, именно местные иберийцы контролировали "все аспекты производства" и "твердо управляли своими ресурсами", от добычи до выплавки; иберийская элита получала прибыль от торговли наряду с финикийцами. Местные художники стали перенимать финикийские стили, а богатство, которое приобрели иберийские князья, позволило им жить в роскошном стиле. Здесь контакт с Востоком трансформировал традиционное общество на Западе, как это происходило в еще больших масштабах в Этрурии. Финикийцы не просто имели большой радиус действия; их деятельность была способна поднять политическую и экономическую жизнь далекой страны на новый уровень. Они начали преобразовывать все Средиземноморье.

Тартессос часто приравнивают к богатой металлами земле Таршиш, которая неоднократно упоминается в еврейской Библии. Иона, спасаясь от Бога, отправился из Яффы в Таршиш, который, по мнению автора этой истории, был чрезвычайно отдаленным местом, самым дальним из тех, куда можно было попасть по морю. А Исайя произнес страшное пророчество о Тире, в котором корабли, прибывшие из Таршиша через Киттим (Китион на Кипре), узнают о разрушении родного города: "Вопите, корабли Таршиша, ибо он опустел, так что нет дома, нет входа".48

 

IV

 

Для того чтобы эта система торговли работала, финикийцы, как уже было замечено, не особо пользовались монетами. Гораздо важнее для них была возможность записывать свои действия. Купцы были грамотными и использовали простой линейный шрифт, который было легко выучить и быстро написать, - прародитель большинства современных алфавитов (в строгом смысле этого слова: шрифт с примерно одной буквой для каждого звука).49 Искусство чтения и письма было в основном жреческим ремеслом, поскольку сложные сочетания звуков в трех египетских письменностях могли прочитать только хорошо обученные люди; даже слоговые письмена, такие как линейное письмо B, были неуклюжими, тем более если их накладывали на такой язык, как греческий, который нелегко разделить на простые слоги с согласными и гласными. В финикийском письме знак, обозначающий дом, представляет собой букву "б", потому что слово "дом", "бет", начинается с буквы "б". Многие, хотя и не все, из двадцати двух финикийских букв, начинающихся с "алеф", "бык", возникли таким же образом. Секрет успеха заключался в полном исключении гласных, которые были введены только греками. Таким образом, Mlk могло обозначать слово "он правил" или "он управлял", в зависимости от гласных, которые внимательный читатель