наладить здесь свою жизнь. Приходила также на помощь профессия штукатурщика. Он работал медленно, не торопясь. И без того приходилось часто сгибать сгорбленную спину. Обычно он штукатурил сараи коровьим пометом, а кирпичные хлева – смешанным с глиной коровьим пометом. Жители деревни были, как и он сам, очень бедны. Лишь изредка попадались богатые люди. Для выполнения их заказа ему приходилось арендовать в окраинных домах деревни арбу, чтобы привезти глину для штукатурки из Сары-дага.

Ранее им заинтересовались спецорганы, даже под видом клиентов чайханы его порасспросили хорошенько, но потом поняли, что он не представляет опасности для государства, и оставили его в покое. Старик заподозрил что-то неладное в этих чужаках. Ведь посетителей чайханы он знал наперечёт, и чужаков распознать было нетрудно. Завсегдатаи чайханы были, как и сам старик, людьми без особого рода занятий. Часто перед ними дымился не чай, а наргиле (кальян).

К старику присматривался один паренёк, хорошо знающий местные нравы. Казалось, даже преследовал его. А на самом деле, жалел его. Этот юноша учился в Тебризе, в университете. Приехал на несколько дней на каникулы. Жил неподалеку от чайханы. Хозяину чайханы приходился племянником.

– Откуда этот старик? – спросил он как-то у своего дяди. – Похож на чужестранца. Ни с кем не общается. Всегда грустный и задумчивый.

Дядя кивком головы указал в направлении по ту сторону Аракса.

– Гм… – пробормотал юноша, намекнув дяде, что все понял.

Несколько раньше в армяно-мусульманском противостоянии единоверцы и говорящие на языке юноши люди нашли приют на южной стороне Аракса, то есть в Иране. Большинство из них немного погодя уехало в другие места. Старик же остался. Видимо, ему некуда было уехать. А может, сам не захотел. Спал на привезенной собственной постели. Проснувшись, аккуратно убирал постель, заправляя вместо одеяла своим старым чёрным тулупом. Потом, нагнувшись, нюхал свой тулуп. Наверное, хотел оживить в памяти и душе какие-то воспоминания. Дядя:

– У него никого нет и никуда уходить не собирается. Живет ловлей рыбы и иногда, кому придется, помогает по хозяйству. Не любит заниматься торговлей.

Подобный дервишу человек. Берет, что ему дают. Неплохой человек. Раньше у него было много коров и овец. Когда убегали от армян, не имел возможности перегнать своё стадо сюда. Ведь армяне нагрянули неожиданно, застали их врасплох. Иногда взбирается на холм и в бинокль смотрит на свою родную деревню. Говорит, что его на этом свете удерживает только собственный двор. У него во дворе было много деревьев, а теперь ничего не осталось. Кто-то вырубил и унёс эти деревья. В течение одной ночи. Иногда старик подозревает и живущих по эту сторону Аракса людей. Ищет что-то знакомое по чужим крышам.

– Гм… – пробормотал юноша и кивнул головой. Потом он спросил, уставившись своими черными глазами на дядю:

– Я могу поговорить с ним? А он не обидится?

– Обычно люди в горе очень разговорчивы. А этот нет, слова из него щипцами не вытянешь.

– Я разговорю его, – уверенно сказал юноша. Потом он встал, подошел к старику, поздоровался с ним и, не дожидаясь ответа, уселся на пне.

– Я сожалею, – начал он свой разговор услышанными в кино словами, думая таким образом добиться расположения старика. – Я знаю, как тяжело оказаться вдали от родного края. Я сам скучаю, оказавшись на месяц-другой далеко от дома.

Старик молчал. Он затянулся дешёвыми, без фильтра, сигаретами «Даманд», выпустив дым из носа, потом тяжело поднял веки, с иронией взглянул на парня, словно говоря: «Ты ещё слишком молод, чтобы понять горечь разлуки с родиной». Потом он поднялся и направился в сторону реки.

Старик был похож на сильного и здорового человека. Горе не смогло сломить его полностью.

Парень следовал за ним, как провинившийся ученик преследует своего учителя. Старик не обращал на него внимания. Однако настойчивость юноши оказалась сильнее упрямства старика.

Дошли до берега реки. Старик проверил находящиеся в воде крючки и сети. На один из крючков попалась мелкая рыбёшка. Старик снял рыбку с крючка, понюхал, а потом бросил в воду. Он тихонько пожалел, что не повезло, мотнул головой и направился к холму.

Достигнув вершины холма, он пристально посмотрел в бинокль на противоположную сторону Аракса. Затем молча протянул бинокль парню. Тот понял жест старика и взял похожий на жабу с выпученными глазами бинокль, посмотрев туда, куда указывал старик. На склоне гор были ясно видны развалины деревни. Невооруженным глазом разглядеть что-либо было невозможно.

– Что видишь? – хриплым голосом спросил Старик.

– Несколько домов, пустые дворы, деревья, больше ничего не вижу…

– Хорошенько посмотри. Видишь двор перед двухэтажным домом, и колодец есть. Над колодцем висит колесо. Недалеко от колодца растет молодое деревце. Грушевое.

Молодой человек словно засвидетельствовал глазами сказанное стариком, внимательно всмотревшись во двор перед разрушенным двухэтажным домом. Потом он вернул бинокль хозяину, позавидовав зоркости собеседника.

Старик еще раз долгим взглядом посмотрел в бинокль в том направлении. Затем он молча спустился с холма и направился в сторону чайханы.

– От посаженного мною сада только это молодое грушевое деревце и осталось. Я сажал его вместе с внуком. На том деревце остались следы пальцев моего внука… – после этих слов Старик замолчал, посмотрел задрав голову на небо, немного спустя сказал, – Они все спали в доме, когда упал снаряд.

В его речи не было никакой боли. Во всяком случае, юноше так показалось.

– Я живу им, каждый день смотрю, как оно растёт. На днях оно зацветёт, вот уже почки распустились. Однако засуха не даёт мне покоя. На самом деле, сейчас самое время идти дождю. А дождя все нет да нет.

Сказав это, Старик остановился поднял глаза к небу, его взгляд как будто застрял где-то вдалеке.

Юноша хотел поддержать его:

– Наверное, пойдет дождь, – сказал он.

Старик, ничего не сказав, продолжил свой путь.

* * *

Юноша привык к Старику. Ходил с ним на рыбалку, делился уловом, вместе взбирались на холм и смотрели на ту сторону Аракса. Старик не любил болтовни. Он молча переживал свое горе, что-то бормотал, тихо шептал молитвы всевышнему, чтобы тот ниспослал дождь. Однажды после того, как Старик в бинокль посмотрел на ту сторону, он радостно сообщил:

– Грушевое дерево зацвело, – и протянул бинокль юноше.

Как внимательно юноша ни всматривался, он не разглядел расцветание грушевого дерева. «Старику померещилось», – подумал он, но сказал обратное тому, о чем подумал:

– Да, на самом деле зацвело.

Сказанное юношей не обрадовало Старика, а расстроило ещё больше:

– Если дождя не будет, оно засохнет. Где-то там далеко идет дождь, а здесь нет. Черные тучи удаляются от