Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты студентка?
Несмотря на то что вот уже полгода, как бросила работу в салоне красоты, я соврала ему, кивнув.
– А где учишься? Просто скажи, где находится.
Он мог в тот момент с легкостью раскрыть мой обман, и я нарочито бурно расплакалась, а он стал утешать меня, гладя по голове. Я тогда почувствовала себя жалкой собачонкой, но меня никогда никто не утешал и тем более не гладил по волосам, поэтому мне было очень приятно.
Раздался звонок. Конечно, я пошла не в «Нью-Отани», а в наш обычный лав-отель. Клиент оказался пьяным офисным клерком. Он сидел на краю круглой кровати, намотав на палец рекламный проспект из суши-бара. Когда я зашла и поздоровалась, он тут же оживился, сказал мне, что я старая, а потом, спустив штаны и достав свой вялый член, приказал ему отсосать. Я очень хотела сначала принять душ, но испугалась, что он позвонит в офис и будет требовать прислать ему другую женщину, встала на четвереньки и начала сосать. А потом он трахал меня прямо не снимая одежды, задрав юбку и поставив раком. Я в тот момент почувствовала себя несчастной настолько, что захотелось умереть. Меня спасло окончательное решение пойти сегодня к нему домой. От этого моя промежность увлажнилась, настроение тут же улучшилось, а боль, оставшаяся после удара Тоуру, куда-то ушла.
Музыкант жил на окраине. Я думала, что буду долго добираться на электричке, поэтому заранее сделала себе бэнто – упаковку обеда из сосисок, омлета и маринованных огурцов, но пересев на «Мэгуро» на частную линию, уже через восемнадцать минут была на месте. Выйдя из здания станции, я увидела перед собой широкую дорогу, простиравшуюся вдаль, совсем как в американских фильмах. Это было совсем не похоже на тот зачуханный городишко, где жили мы с Тоуру. Полицейской будки нигде не было видно, и я совершенно не знала, куда идти, однако решила сесть на автобус с табличкой: «Первая линия».
Я вышла из автобуса на остановке, название которой значилось в его адресе. Недалеко находился бар, в окошке которого были выставлены несколько сотен бутылок с вином и игрушечные горилла, заяц и лягушка. Я зашла внутрь и попросила бармена показать мне, куда идти, он же достал карту и очень вежливо и терпеливо объяснил мне дорогу. В благодарность я купила бутылку красного вина за четыре тысячи восемьсот иен, радуясь, что это будет хорошим подарком музыканту. Дорога, вдоль которой я шла, была широкой. Попадавшиеся мне навстречу люди выглядели полной деревенщиной, однако иногда мимо проносились, сверкая фарами, дорогие иностранные автомобили. Я каждый раз вглядывалась, не мой ли музыкант сидит в очередной машине, но не могла разобрать, кто находится за рулем.
Все дома были как на подбор огромными, с просторными дворами, с садиками для роз, с бассейнами и террасами. Почувствовав внезапный голод, я, отбежав от дома с лающей собакой, уселась на камнях под воротами дома с апельсиновым деревом. Открыла свой бэнто и начала есть. Рис, пропитанный соком сосисок и омлета, вызывал волнующие ощущения, и я была очень рада, что приготовила себе еду.
– Что ты здесь делаешь? – послышался откуда-то сзади сиплый голос.
Я обернулась. Там стояла старуха в кимоно.
– Извините, пожалуйста, просто я очень проголодалась.
– Дальше есть небольшой парк, вот иди и ешь. – Она показала куда-то за дорогу.
Парк с каменистыми дорожками был со всех сторон окружен деревьями. Кое-где виднелись скульптуры. Только я подумала, как было бы хорошо послушать здесь музыку, как вдруг откуда-то послышалось пение. Прямо оперная ария. Я прекратила есть.
Звук становился все громче и громче, пока наконец в тени сакуры не появилась женщина со спутанными волосами. Она разводила руками и медленно двигалась, словно танцуя, и улыбалась мне, когда набирала воздух в легкие.
Я захлопала в ладоши, когда ария закончилась. Женщина приблизилась и спросила:
– Вы Касивабара-сан?
Я отрицательно покачала головой.
– Ну, на самом деле Касивабара-сан, верно ведь? – Она села на скамейку рядом со мной. – Скажите, вы зачем меня позвали? Все уже давно закончилось.
Я совершенно не понимала, о чем толковала эта странная женщина. Она была худой и в возрасте, но одета в очень красивое платье. Такие только на банкеты надевают. А духами от нее пахло так сильно, что мне стало дурно. Глядя на нее, я не смогла найти слов.
– Я все плохое уже забыла, забудьте и вы тоже. Помните, я раньше жила в Цюрихе. У меня был Грант, скотч-терьер. Он, впрочем, умер от филяриатоза. А я-то все время думала, что его мой муж убил. Вы же помните, Касивабара-сан, он ненавидел собак. Муж тогда еще служил в Сингапуре. Но не суть. Грант действительно умер от филяриатоза, я это только недавно поняла. И что было у вас с моим мужем, я все забыла. Мы ведь уже старые с вами совсем.
Она схватила мою руку и прижала к своей груди. Все это время она продолжала улыбаться, и мне было так страшно, что я могла только кивать, соглашаясь с ней.
– Мне почему-то показалось, что вы здесь, и я специально спела для вас вашего любимого Шумана. Помните, вы сказали, что я пою Шумана лучше, чем Шварцкопф? Я стараюсь очистить свою душу от плохого и помнить только хорошее! Я спою вам еще Шумана, послушайте, милочка.
Она соединила руки на груди,