Так что, зная пылкость Его Высокопреосвя­щенства, герцогиня Эгильон была постоянно на­чеку. Чтобы поддерживать страсть столь неугомон­ного великого человека, она разгуливала по дворцу кардинала в боевой и соблазнительной готовно­сти — с обнаженной грудью, буквально выпадавшей из корсажа... Так что «серый кардинал» отец Жозеф с усмешкой сказал: «Глядя на герцогиню, я тотчас впадаю в детство — вспоминаю свою кормилицу».

Плату просительниц кардинал принимал в ве­ликолепной спальне. Дам ждала знаменитая не­объятная кровать под балдахином, с гербом Ри­шелье и зеркальным потолком.

Но в его знаменитом Пале-Кардиналь было не­сколько зал, где обитал только он. Здесь на стенах были развешаны его любимые Леонардо, Рафаэль, Тициан и Тинторетто. В книжных шкафах его ждали редчайшие книги и древние манускрипты. Потонув в огромном кресле, здесь он работал, чи­тал или просто часами смотрел на огонь в камине. В эти залы было дозволено входить только тем, кто любил его бескорыстно и кого любил он, — знаменитым кошкам кардинала...

Красная мантия на опущенных плечах, красная шапочка склонилась... он зябко сутулится. Худая старческая пергаментная рука с венами перевер­нула пожелтевшую страницу... Медленно поднялся. Высокая, гнутая, худая фигура движется по залам. Его шаги, гулкие в тишине. Запах свечей и ладана... В пустых залах на мраморных каминах, на креслах — всюду кошки... Кардинал шагает, не забывая гладить, ласкать их, почесывать за ушком. Мурлыкают... ла­стятся... Одна поднялась, изгибает спинку...

Здесь месье Антуан остановился, с обычным изумлением посмотрел на меня. Потом спохватил­ся, сказал:

— Жаль, что вы этого не увидели. Однако... вернемся к нашей истории. К загадочным отно­шениям кардинала к отцу и сыну — де Бофорам, которые и поныне непонятны историкам. Граф Сен-Жермен первым разгадал эту тайну, но об этом позже. Итак, как вы помните, у Цезаря де Бофора подрос любимый сын Франсуа — герой нашего се­годняшнего рассказа.

Великий любовник

Герцог Франсуа де Бурбон Вандом, второй гер­цог де Бофор... Франсуа принял боевое крещение

В 12 лет — участвовал в военной кампании против Савойи. Именно с тех пор он стал верным спод­вижником отца во всех заговорах против Ришелье.

После провала очередного заговора, когда кар­динал должен был быть убит, Ришелье арестовал заговорщиков. Все ждали, что будет с организато­рами — де Бофорами. Но красавца Франсуа вообще не тронули, а его отца Цезаря де Бофора заточили в Венсенский замок на шесть лет. Точнее, всего на шесть лет, ибо двое других участников заговора поднялись на плаху. Старший Бофор отсидел че­тыре года, когда по приказу Ришелье был неожи­данно освобожден и выслан в Голландию. Вместе с ним отправился в ссылку и наш герой — его сын Франсуа. Вскоре, опять же по просьбе Ришелье, оба были помилованы королем и вернулись.

Вернулись, но не унялись.

Если Цезарь де Бофор был воин и заговорщик, то его сын был воин и донжуан. Свою несравнен­ную внешность он называл «рекомендательным пись­мом к дамам, врученным мне самим Господом». При­рода славно поработала над своей рекомендацией: Франсуа — красавец, атлетически сложен и дья­вольски вынослив. Но, наделив его столь завид­ными качествами, мать-природа забыла наградить его самой обычной душой. Вместо души она дала ему свирепую чувственность. Франсуа совершенно уверен, что женщина бывает целомудренной лишь в двух случаях: или из тщеславия, или из кокетства. Нет неприступных женщин, есть нерешительные мужчины. О его любовных похождениях ходили легенды. Достаточно ему было увидеть хорошень­кое личико — и уже нет ни отца, ни брата. Он отбил любовницу у отца, переспал с возлюбленной брата. Если отец стерпел, то взбешенный брат кричал ему: «По какому праву ты разбил мое сердце?» Франсуа ответил искренне: «По праву моего члена!» Надо сказать, женщины никогда не забы­вали ночи Франсуа. Понимая и принимая наслед­ственность внука ловеласа Генриха, они не ревно­вали, но уступали его друг дружке, как дорогой подарок. И конечно, одна из главных действующих лиц нашей истории, Мария де Шеврез, не могла упустить великолепного любовника.

Герцогиня де Шеврез

После прихода к власти Ришелье положение Марии де Шеврез при дворе совершенно измени­лось. Главной причиной стала она сама. Гордая дочь знаменитейшего рода Роанов, конечно же, при­мкнула к борьбе знати против властолюбивого кар­динала. «К тому же Его Высокопреосвященство так нехорош!» — жаловалась она королеве. И пример­ная ученица покойного де Люиня радостно броси­лась в море интриг и заговоров. «С некоторых пор моя жизнь посвящена борьбе всех честных людей, решивших избавить любимого монарха от власто­любивого негодяя», — написала она в дневнике.

В свои опасные игры герцогиня вовлекла ко­ролеву. Ришелье объявил главным врагом — сопер­ником Франции — родину королевы, католическую Испанию. И она легко уговорила религиознейшую католичку королеву Анну примкнуть к борьбе «Пар­тии благочестивых».

Все эти годы она по-прежнему оставалась глав­ной подругой королевы Анны. Но этого ей было мало. Герцогиня жаждала повелевать. И она захо­тела повелевать королевой. Случай представился. Во Францию прибыло английское посольство — сватать сестру короля Людовика за английского короля Карла I. Посольство возглавлял первый ще­голь Европы, красавец герцог Бекингэм. Прозор­ливый ценитель красоты опередил свой век: он пришел в восторг от утонченных прелестей Анны. Бекингэм пылал, и Анна также влюбилась в галант­ного красавца-англичанина.

Мечта герцогини становилась явью: Мария де Шеврез стала наперсницей в этой тайной любов­ной истории. Через нее шла секретная переписка влюбленных, и письма их становились все нежнее и опаснее. Как ждала герцогиня этого великого мгновения, когда Анна сделает рогатым жалкого короля — покровителя выскочки Ришелье, а она станет хранительницей греховной тайны коро­левы! Но любовь Анны (увы!) ограничилась пись­мами. Истинная католичка осталась верной мужу, который ее не любил. Красавец Бекингэм продол­жал присылать свои огненные письма, умоляя о тайном свидании, герцогиня нашептывала о стра­сти англичанина, королева мучилась, перестала спать, но... ничего не происходило. Любовным мучениям положил конец фанатик-протестант. Как много раз бывало (и будет) под солнцем, враги гер­цога сумели убедить этого воистину верующего че­ловека, что во имя Господа, отвергавшего насилие и убийство, надо убить!

Как сказал о Бекингэме Ришелье, «счастливее всего этот великий модник чувствует себя перед зеркалом».

В то утро, стоя перед зеркалом, герцог решал сложнейшую задачу — выбирал цвет перевязи шпаги для нового камзола. Убийца преспокойно подошел к захваченному волнующим занятием Бекингэму и всадил ему кинжал в живот. Кровь залила камзол герцога. Но умирал Бекингэм с довольной улыбкой. Он окончательно понял, что к его новому камзолу нужна была алая перевязь.

Бедная королева провела несколько дней в без­утешных рыданиях. Но неунывающая герцогиня тотчас начала подыскивать нового претендента на роль совратителя подруги.

Искала она его своим, много раз проверенным способом.