— Ты говорил с Котом? — в десятый раз Тик-Так повторил один и тот же вопрос. — Когда и о чем базарили? Можно же договориться по-хорошему. Мне нужно не так уж много. Узнать, когда появится Кот и чем он тут собирается заниматься. Мне нужно быть в курсе всех его планов. Понимаешь?

— Понимаю, — прошептал Букин, облизывая треснувшую губу. — Чего тут не понять?

— И отлично, чувак. Я сразу подумал, что мы сумеем обо всем договориться.

— Только…

— Что «только»?

— Только я не продаю друзей, — покачал головой Букин.

Тик-Так отвел ногу и с размаху ударил Букина в живот. Разговор затягивался, и он решил не жалеть ботинки.

Когда Шелест дошел до восемнадцатого сообщения, стало тошно слушать. Опять бабий голос. Кажется, все местные потаскушки сговорились по очереди насиловать Сережу, передавая его, как эстафетную палочку, из рук в руки.

Стоп. А вот это уже интересно.

«Серега, привет, это Костян Кот, — голос доносился издалека, с трудом пробиваясь сквозь треск помех. — Не смог до тебя дозвониться, потому что не могу пользоваться мобильником. Короче, тут такая тема. У нас кое-какие проблемы. Нужно спокойное место, где можно отсидеться. На днях хотим приехать к тебе без приглашения. Точный день назвать не могу. Надеюсь, что ты нас потерпишь какое-то время. Увидимся. Пока.»

Короткие гудки. Жора Шелест отмотал ленту назад, снова прослушал несколько фраз, сказанных Котом. Затем дослушал до конца все сообщения, но больше ничего примечательного не нашел. Он выключил аппарат, выдернул телефонный кабель из розетки, подошел к кровати и, присев на мягкую кушетку, начал смолить новую сигарету. Дамочка продолжала тихо лить слезы.

— Ну что ты плачешь, тут покойника нет, — сказал Шелест, стараясь успокоить Вику, но напугал ее еще сильнее. — То есть, пока нет.

Вика поджала ноги, уткнулась лицом в колени. Здесь, в комнате, можно было услышать много из того, что происходило в ванной комнате. Долетали какие-то отдельные фразы Тик-Така, тупое мычание Букина, его стоны, всхлипы, невнятное бормотание. Тик-Так снова о чем-то спрашивал, Букин харкал, охал и о чем-то просил. Наверное, человека неподготовленного такая музыка немного расстраивает. Женщина, чтобы не слышать этих звуков, закрыла уши руками.

Жора Шелест поднялся, взял со стула женскую сумочку, вывалил ее содержимое на кровать. Перелистал паспорт и записную книжку, покопался с мобильным телефоном.

— У тебя есть муж, — сказал Шелест женщине. — Ты его любишь?

— Лю… Люблю.

— А кем он работает?

— Э-э-э… Экспедитором на молочном заводе.

— Понимаю, — улыбнулся Шелест. — Он много мотается, склад, торговая точка и снова склад… Поздно возвращается домой. А тебе, наверное, очень одиноко. Да?

— Да, — женщина всхлипнула.

— Я смотрю, у тебя и родители живы, — изучив записную книжку, Шелест сунул ее себе в карман. — Будем иметь это в виду. Ведь ты не хочешь умереть мучительной смертью, правда?

— П-правда. Не хочу.

— И не просто умереть. Сначала ты похоронишь всех близких и дальних родственников, и только потом сама приберешься. В последнюю очередь. Понимаешь, о чем я?

— Да. Понимаю.

— Поэтому будь умницей. Не делай глупости, которые потом невозможно будет исправить. Побольше молчи и поменьше вспоминай о том, что ты тут видела. Ладушки?

— Хо-хорошо, — Вика никак не могла справиться со слезами.

— Кстати, у тебя и ребенок есть. Четыре годика. Надо же. Они такие забавные в этом возрасте. Ты его береги. С детьми всякое случается. Не стану объяснять.

Жора Шелест хотел что-то добавить, но промолчал. Было слышно, как в ванной комнате один за другим прозвучали три хлопка, совсем тихих, словно выстрелили из пневматического ружья. Тик-Так использовал глушитель, чтобы не поднять на ноги соседей. Все звуки стихли, потом полилась вода из крана. Это Тик-Так протирал полотенцем ботинки, мыл руки и лицо. Послышались шаги. Тик-Так вошел в комнату, в ответ на вопросительный взгляд Шелеста поморщился и отрицательно помотал головой.

— То ли он и вправду ни хрена не знал, то ли по жизни был таким упертым, — Тик-Так пожал узкими плечами и неожиданно засмеялся…

Друзья вышли из квартиры, спустились вниз и завернули за угол дома, где за рулем джипа томился Ольшанский.

— Что вы так долго копались? — включив двигатель и тронув машину с места, спросил он. — Я беспокоиться начал. Уже хотел подниматься.

— Ну, честно говоря, мы задержались всего минут на десять — пятнадцать, — ответил Жора Шелест, севший на переднее место. — Там, прямо в постели этого придурка, оказалась одна сучка. Такая лярва с сиськами… Мы решили, почему бы не совместить полезное с приятным. Уж коли так фишка легла. Вообще к этому козлу, уже покойному, бабы липли, как дерьмо к ботинкам. Я стал слушать сообщения на автоответчике от разных потаскушек, со счета сбился.

— А что с этой бабой, я не понял. Надеюсь, вы ее…

— Жива, — сказал Шелест. — Я забрал ее записную, срисовал номера, записанные в памяти мобильника. Она вся как на ладони. У нее родители, любимый муж, ребенку четыре года. Эта к ментам не пойдет. Или я ни черта не понимаю в людях.

— Ты в ней уверен?

— Господи… Разумеется, уверен. Как бы ты сам поступил на ее месте? Через полчаса она запрет квартиру, выйдет из подъезда и бросит ключи под решетку ливневой канализации. Дверь металлическая, обита кожзаменителем, трупный запах соседи услышат через наделю, не раньше. К тому времени мы уже всё закончим и забудем, что тут было.

— Хорошо. Что по нашему делу?

— На автоответчике голос Кота, только не понятно, когда именно он сюда звонил. Думаю, дня два назад или около того. Кот просит, чтобы дружбан помог ему отсидеться в тихом месте, пока не уляжется вся пыль. Судя по плохой связи, он где-то далеко. Но не сегодня, так завтра здесь обязательно нарисуется. Остается ждать. Сейчас Тик-Так возьмет жигуль, вернется обратно во двор, подежурит.

— Да, подежурить не вредно, — кивнул Ольшанский. — Вдруг эта мразь объявится среди ночи. Хрен поймешь, какой кашей забита его тупая репа.

— Подежурим, конечно, — ответил Жора Шелест. — Но Кот в любом случае отсюда никуда не денется, тоже станет ждать своего кента во дворе. Возле подъезда стоит красная «мазда», тачка покойного Буки. Документы на машину я видел на хате. Если Кот со своей бригадой объявится, то сразу поймет, что дружбан где-то здесь. Он рядом, потому что не мог смотаться надолго, бросив любимую машину. Возможно, нам придется не поспать пару ночей.

— Надеюсь, что только пару, — согласился Ольшанский. — Мы будем работать без всякой спешки, разыграем все до верного. На бумере не должна появиться ни одна царапина, а Кот и его шпана… С этими паскудами все ясно.