приклеить себя промышленным клеем к асфальту, как долбанутый на всю голову экоактивист.

— Я просто хочу напомнить, что все твои запросы выполняет наша общая служба безопасности, Яр.

Я раздражённо поджимаю губы и носом выдыхаю своё недовольство. Терпеть не могу, когда беспардонно лезут в мои дела.

— Олег, ты хочешь совершить ту же ошибку, что совершил мой дед? — но Караев будто не слышит предостережений и рубит новый вопрос.

— Кто такая Вероника Истомина?

— Никто.

— Уверен?

— Абсолютно.

— Допустим, я тебе поверил. Допустим, Яр. И не надо смотреть на меня так кровожадно. Ок? Знай — я всегда на твоей стороне, парень. Просто мне не хочется снова переживать с тобой то, что было три с половиной года назад, когда ты синий в дугу материл какую-то неизвестную мне Истому.

Отвожу взгляд. За рёбрами новый атомный взрыв. Прошлое и настоящее вступают в термоядерную реакцию и разносят меня изнутри, оставляя лишь призрачные тени. Больше ничего нет.

— Всё нормально, Олег, — выдавливаю я из себя, хотя слова раздирают глотку в клочья.

— Ну я и вижу, — хмыкает Караев, а затем резко меняет тему разговора. — Кстати, Либерман прислал два билета в оперу, он там будет с семьёй и с господином Левандовским. Помнишь такого?

— Тот самый омич? — припоминаю я.

— Да, он ищет под свой проект прямых спонсоров. Ему нужно закупить в Италии оборудование на десятки ярдов, чтобы получить международную сертификацию. Мы же можем его в этом поддержать и заиметь себе сразу двадцать процентов от будущей прибыли.

— Я не хочу вкладываться в водку, Олег. Я тебе уже об этом не раз говорил. Меня интересует коньячное производство. Зачем тратить свои бабки, если можно получить субсидирование от государства? А оно заинтересовано в импортозамещении того дистиллята, что ввозится к нам из Грузии, Молдовы и Армении.

— Вот теперь я спокоен, Яр. Не совсем ты ушёл в свои реванши.

— Олег, — устало выдохнул я, — не беси меня, ладно?

— Ладно, — мы пожали друг другу руки, и Караев наконец-то покинул мой кабинет. Я же попытался прислушаться к наставнику и сосредоточиться на работе, но через несколько бесплодных часов сдался и покинул офис, направляясь сразу же приводить себя в порядок.

Подстригся. Подравнял щетину. Тщательно выбрал костюм на вечер, останавливаясь на брюках-чиносах песочного цвета, им в тон мягких замшевых лоферах и белоснежной льняной рубашке. Нанёс немного любимого парфюма на шею и надел массивные часы на запястье.

Красавчик!

Улыбнулся своему отражению и твёрдо решил, что Истомина точно не устоит передо мной. Один раз уже упала, падёт и снова. Да, возможно, она и укрепила за эти годы свою крепость, но мне было плевать.

Я планировал взять её, если не штурмом, так измором. И никаких, к чёртовой матери, поддавков.

А потому, я не собирался, как доверчивый олень, дожидаться её в ресторане, гадая, придёт она или нет. Я снова купил огромный букет и снова тех самых пионов, которые она уже однажды не приняла, а затем взял курс на квартиру, где она проживала с Максимовской, мысленно прикидывая, во сколько Истомина должна выйти из дома.

Таким образом, я был под её окнами уже в семь тридцать вечера и занял выжидательный пост в тени огромной плакучей ивы. Спустя ещё минут пять во двор дома заехал какой-то тупой мажор на разрисованной аэрографией спортивной тачке, громыхая басами так сильно, что даже я рисковал выплюнуть лёгкие.

Но уже спустя минуту я забыл обо всём на свете, потому что из своего подъезда вышла Истомина. А у меня от её вида случился форменный вынос мозга. Я даже рот открыл, пожирая её фигуру взглядом.

Не идёт — пишет. Стройные ноги обуты в изящные босоножки на головокружительной шпильке. Волосы собраны в высокую причёску и только пару локонов обрамляют личико. А сама она одета в невесомое облако алого шифона, который при каждом её движении соблазнительно развивался и облегал бёдра.

— Чума, — выдохнул я и глубоко вздохнул, а потом подумал о том, что общение сегодня вечером между нами дастся мне максимально тяжело. Ибо всё, что я хотел сейчас с ней делать, не имело ничего общего с разговорами.

Низ живота тут же резко налился кипящим свинцом, и я тихо застонал, чуть прикрывая глаза и со всей дури вцепляясь пальцами в оплётку руля. Откинул голову назад. Тихо рассмеялся.

— Как это всё пережить и не сдохнуть, м-м?

И теперь не было сомнений — Истомина шла меня потрошить во всеоружии, а значило это только одно — ей было не всё равно. Читай, что неравнодушна. Вывод? Заочно я уже победил.

Улыбнулся сам себе. Внутренне выдохнул всё напряжение, что копил ещё со вчерашней нашей встречи. И только было уже собирался подхватить букет и выйти к ней, как медленно, но верно выпал в нерастворимый осадок.

Потому что из той самой безвкусной, разукрашенной тачки вальяжно выполз парень, наперевес с веником из алых роз, а затем целенаправленно двинул к Истоминой. И она при его виде не растерялась, и даже не удивилась. А растянула губы в очаровательной улыбке и кокетливо помахала ему одними пальчиками. А дальше эта анаконда приняла букет от беспонтового мажора и без колебаний уселась в его стрёмную машину.

Честно? Я охренел.

Смотрел вслед удаляющемуся от меня спорткару и не мог поверить в то, что увидел. Спустя минуту буквально вывалился на улицу и принялся жадно хапать воздух, пытаясь прийти в себя и сопоставить все факты в один логический ряд. А ещё старался игнорировать то, как странным образом ноет за рёбрами.

Через секунду замер на месте. Вмазал себе мысленно по лицу и безапелляционно решил, что делать из меня лоха не позволю. Достал из заднего кармана мобильный и тут же набрал раздобытый номер её телефона. Вслушался в длинные гудки и оскалился, когда на том конце провода мне всё-таки ответили.

— Да?

— Привет, Ник, — изо всех сил я старался, чтобы мой голос звучал ровно.

— Э-м-м?

— Это Яр.

— Откуда у тебя мой номер?

— Во сне приснился. Веришь?

— Нет, — рубит категорично, а я в эту самую минуту ненавижу её как никогда, потому что слышу, как на заднем плане играет та самая мелодия, с которой и подрулил чёртов мажор к её дому.

— Да брось.

— Кого купил на этот раз?

— Твою старосту, — не вижу причин, чтобы не сказать ей правду.

— М-м…

— Слушай, я что звоню: у меня тут форс-мажор нарисовался катастрофических масштабов. Стереть не получается. Я сильно впаду в немилость, если попрошу тебя перенести нашу сегодняшнюю встречу на другой день?