— Это поздняя работа, — громко сказал тасконец. — Наши предки начали относиться к Вельту, как к обычному человеку. И хотя он не раз спасал людей, скептики перестали верить в его чудеса. В молодости я не раз бывал в Оклане. Очень большой город. Даже странно, что он уцелел во время катастрофы. Так вот, в нем сохранился собор, построенный не меньше двух тысяч лет назад. Там совершенно иное изображение могущественного Бога. Ведь Вельт не только защищает, но и карает. Отступникам пощады не дождаться. Кто знает, может быть, трагедия, случившаяся с нашим народом — это расплата за совершенные грехи.

— Однако жителям Мендона урок не пошел впрок, — скептически заметил Аято.

Священник внимательно посмотрел на собеседников. Слова самурая его без сомнения заинтриговали.

Впрочем, во взгляде унимийца не чувствовалось осуждения.

Мало того, прочесть мысли мужчины по лицу не составляло ни малейшего труда. Хотя тасконцу и давно перевалило за пятьдесят, в глазах настоятеля храма присутствовало что-то детское и наивное.

— Вы и есть те самые чужестранцы, о которых постоянно болтают в замке? — прямо спросил священник.

— Да, — кивнул Олесь. — Судьба смилостивилась над нами и сохранила нам жизнь во время кораблекрушения. Пути Господни привели нас в герцогство. Правда, мы не знаем, на каком положении здесь находимся — гостей или пленников?

— Что делать… — философски произнес унимиец. — Мир еще очень жесток. А если говорить о прихожанах, то их не так мало, как вы думаете. В часы молитвы церкви города переполнены верующими. Простой люд не потерял надежду на спасение.

— Тогда почему же пустует столь величественный собор? — поинтересовался русич.

— Богатство всему виной, — ответил мужчина. — Оно развращает людей, делая их глухими к мольбам страждущих. Доброта и милосердие — пустой звук для многих менских дворян. Душевная чистота этих несчастных не волнует. Графы, маркизы, бароны погрязли в сладострастии и пороке.

— Так закройте церковь совсем, — предложил Карс. — Толку от нее все равно нет. Вы даже не в состоянии нормально осветить помещение.

— Что правда, то правда, — согласился тасконец. — Но бедность — не вина, а беда. Рано или поздно люди поймут свои ошибки и обратятся к Богу. Плохо, если в этот момент рядом с ними не окажется пастыря. Ведь грешникам надо будет помочь, проявить сострадание, Направить их на праведный путь. Потому я и нахожусь здесь…

— Похвальная миссия, — вымолвил японец. — Мы бы хотели поблагодарить Вельта за чудесное спасение. Оказаться в Мендоне все же лучше, чем на морском дне. Позвольте группе сделать небольшой дар храму…

Тино достал из кармана несколько серебряных менских диларов и протянул монеты священнику. Изумленно глядя на чужеземцев, унимиец взял деньги в ладони. Ему еще не верилось, что воины пожертвовали столь значительную сумму.

— Да хранит вас Господь, — растроганно проговорил настоятель собора.

— Скитальцам по бескрайним просторам Унимы его милость не помешает, — улыбнулся самурай. — Это наш скромный вклад в доброе дело. Надеюсь, ваши титанические усилия не пропадут напрасно. Величественный храм должен сверкать красотой. Любуясь куполами и фресками, люди внутренне очищаются. И может хоть кто-то под воздействием божественной благодати подаст убогому нищему подаяние.

— Блистательная речь, — восхищенно заметил тасконец. — Вы прирожденный проповедник. Теперь понятно, почему на ваших лицах такая одухотворенность. Жаль, что местная знать потеряла веру. Когда государством правят набожные люди, жизнь простых людей гораздо легче.

— На данную тему можно поспорить, — вставил Олесь. — Но вряд ли сейчас это уместно. Мендону действительно не хватает доброты и милосердия.

— Святой отец, — резко переменил тему разговора Аято, — мы — жители далекой южной страны и, к сожалению, были долго оторваны от остального мира. А потому есть еще один немаловажный вопрос, на который хотелось получить ответ.

— Я весь во внимании, — поспешно произнес мужчина.

— До Энжела дошли обрывочные сведения о людях, сумевших сохранить знания и культуру древней цивилизации, — продолжил японец. — Они отшельники, сторонящиеся общественной суеты. Впрочем, иногда монахи помогают страждущим. Нет ли у вас информации о них? Где искать затворников?

На несколько минут священник замолчал. Заложив руки за спину и о чем-то размышляя, унимиец медленно прохаживался по залу. Наконец, настоятель повернулся к наемникам и произнес:

— Искренне сожалею, но ничем не могу помочь. Я беседовал со многими путешественниками и послами. В одних странах религия находится на высоком уровне, в других она пребывает в забвении, а в третьих люди и вовсе поклоняются новым богам. Но ничего подобного мне раньше слышать не доводилось. Гораздо чаще странники говорят об ужасном запустении, царящем на гигантских просторах материка. В мире правят жестокость и властолюбие, никто не ценит человеческую жизнь.

— Что ж, видимо, это действительно только слухи, — разочарованно вымолвил Тино. — Признаться честно, мы надеялись найти подтверждение полученным сведениям в столь развитом и цивилизованном городе. Ведь в Мендон с разных сторон стекаются путники и торговцы. В конце концов, здесь бывает немало бродяг, изрядно поскитавшихся по Униме.

— Не огорчайтесь, — воодушевленно проговорил тасконец. — Перед вами скромный служитель храма, покидавший пределы герцогства лишь однажды. А например, в церкви восточного сектора есть отец Кляйн. За свою долгую и интересную жизнь он немало повидал. Обратитесь к нему. Надеюсь, удача улыбнется вам.

Поблагодарив священника за напутствие, воины двинулись к выходу. Друзья уже привыкли к темноте, и потому ударивший в глаза свет заставил их зажмуриться.

На мгновение земляне абсолютно потеряли ориентацию. Только спустя пару минут наемники смогли спокойно осмотреться по сторонам.

Буквально в десяти шагах от группы стояли трое мужчин. Мендонцы делали вид, что разглядывают настенные фрески.

Но в это не поверил бы даже младенец. По внешнему виду, выражению лиц и поведению узнать сотрудников тайной полиции труда не составляло.

— А парни начинают действовать на нервы, — заметил властелин. — Ужасно хочется набить мерзавцам морды. Пусть знают, с кем имеют дело.

— Нет, вступать в конфликт нельзя ни в ком случае, — возразил Храбров. — Именно такого поступка они от нас и ждут. Тасконцы специально демонстрируют бесцеремонность и навязчивость. Стоит отряду проявить агрессивность, как полковник тут же объявит чужестранцев вражескими шпионами. Прежде чем герцог примет решение, пленников уже прикончат.

— Перспективы далеко не радужные, — раздраженно вымолвил мутант. — Неужели теперь придется постоянно таскать агентов за собой?

— Предлагаю обмануть унимийцев, — сказал русич. — Спустимся вниз из окна гостиницы и уйдем во внешний город. Там много темных дворов и переулков. Когда мендонцы опомнятся, мы будем уже слишком далеко.