– Пленки там, – повторила она, указывая в сторону торгового зала. – А здесь ничего нет.

– Кабинет закрыт? – спросила Варя, хотя и сама уже видела бумажные печати, облепившие дверной косяк. – А моя пленка, наверное, все-таки в кабинете, а не в зале… Понимаете, мы были довольно близко знакомы с вашей заведующей, и та взяла у меня заказ неофициально – без всяких там квитанций. Думаю, что пакет лежал у нее в кабинете… Наверное, кусок пленки вывалился, и до сих пор находится там. На столе или под столом…

Девушка как будто приободрилась. Она пожала плечами и довольно снисходительно сообщила, что раз пленка там – ее сейчас не достанешь. Кабинет был опечатан со всеми находившимися там предметами – вынесли только сумку и плащ Елизаветы Юрьевны.

– Ну и, конечно, ее саму тоже… – Она понизила голос. – Знаете, я в жизни такого ужаса не видела… Мне удалось туда заглянуть – мамочки! На столе прямо лужа крови. Говорят, ей горло перерезали… Вы, значит, были знакомы? У нее дети, муж есть?

Варя неопределенно покачала головой. Это можно было расценить и как утвердительный кивок, и как отрицание. Она подумала, что в самом деле, совсем ничего не знает о заведующей. Правда, та дала ей свой домашний телефон – чтобы, в случае чего, связаться… Но Варя звонила ей только раз – чтобы известить о похоронах Андрея. Трубку взяла сама Елизавета Юрьевна. С кем она жила и что это была за жизнь – Варя не имела никакого представления. До сегодняшнего дня это ее вовсе не интересовало.

– Значит, ее все-таки зарезали? – переспросила Варя. – Она не смогла бы это сделать сама? Что говорит милиция?

– Говорят, что зарезали, я слышала краем уха… Я-то сама ее как следует не видела – только, когда выносили, на носилках. У всех посетителей взяли телефоны и адреса, а нас собрали в торговом зале и велели запереть входную дверь. И подробно со всеми разговаривали, даже со мной. Елизавету Юрьевну вынесли через запасной выход, – затараторила девушка. Она, как видно, успела проникнуться доверием к посетительнице. – Я видела только одну туфлю – она торчала из-под брезента. А ее саму я не видела. Я, честно говоря, отвернулась. Не могла на это смотреть…

Варя уже ни о чем ее не спрашивала, но девушке, как видно, нужен был только первый толчок. Теперь она рассказывала сама. Ее рассказ сводился к тому, что Елизавета Юрьевна сегодня пришла на работу, как обычно, рано утром – ведь она теперь сама фотографировала, и нельзя было заставлять людей ждать. Она, Лена, видела заведующую, когда та шла к себе в кабинет, и ей показалось, что та какая-то грустная…

– Как будто немножко не в себе или не выспалась, – заметила девушка. – Я ей сказала «доброе утро», а она мне не ответила. Хотя, знаете, всегда здоровалась. Обязательно! Никогда не хамила, даже если что-то было не так. А тут прошла, будто в воду опущенная… Даже ноги волочила.

– В самом деле? – опомнилась Варя. Она все еще не могла оторвать взгляда от бурых пятен на белой, выкрашенной матовой краской стене. Они и пугали ее и притягивали – это было сложное, никогда раньше не испытанное чувство. – А может, кто-то из персонала с ней утром разговаривал? Может, она сама кому-то рассказала, что случилось, почему она не в духе?

Девушка вздохнула:

– Все может быть! Я-то ничего не знаю, мое дело – полы вымыть, мусор выбросить и уйти. Я ведь даже не полный день тут нахожусь – только до обеда. Я уже хотела уходить, как все это случилось. До чего же мне не повезло!

Также Варя узнала от нее, что заведующая при всей своей приветливости и внешней общительности никаких подруг тут не имела и вряд ли стала бы с кем-то делиться своими переживаниями.

– Она как ушла к себе в кабинет, так ни с кем и не общалась, – сообщила уборщица. – К ней человека три-четыре с утра фотографироваться заходили. С утра их больше всего – тут же рядом отделение милиции, и многим нужно срочное фото для бланка регистрации… А она сама выглянула в зал один раз, и все. И пока та женщина в красном свитере сниматься не пришла и к ней в кабинет не заглянули, мы думали, что все в порядке.

Девушка с опаской взглянула на опечатанную дверь, как будто та еще таила за собой какие-то тайны. Неровно вздохнула и поправила рассыпавшиеся по плечами темные волосы:

– Так все это жутко! Если бы хоть понять – зачем это сделали? Воровать там было нечего. Правда, там стоит сейф, но его же не вскрыли! А если бы и вскрыли – то все равно, все деньги в это время находятся в торговом зале, в кассе. Их только в конце дня в сейф убирают.

– Значит, это точно не ограбление?

– Конечно, нет! – воскликнула Лена. – Знаете, что я слышала? У нее на шее была цепочка золотая – такая симпатичная, тоненькая. Я как-то обратила на нее внимание, мне кулончик понравился. С жемчужинкой, в виде цветочка. Так вот, цепочка так и осталась у нее на шее. Даже это не взяли. Так спрашивается – ради чего ее убили?! Тут говорят, что это женщина сделала, а я не верю!

Варя спросила уборщицу, кто же, по ее мнению, мог это сделать. И та, еще раз покосившись на дверь, поделилась своими предположениями.

– Я думаю, это сделал один псих, – тихо сообщила она. – Я бы даже описать его смогла. Маленький, полный, всегда на нем синий свитер, растянутый такой. Глаза круглые, выкаченные – и смотрит дико. Я с ним как-то в дверях столкнулась, когда крыльцо мыла… Он та-ак на меня посмотрел, я аж вздрогнула! – Все больше впечатляясь собственным рассказом, повествовала девушка. – Ненормальные у него были глаза – красные какие-то, мокрые, злые… В общем, на бомжа не похож, скорее, на алкоголика. Он сюда приходил несколько раз, я его в первый же день увидела, как сюда устроилась. Он заходил прямо к Елизавете в кабинет и орал на нее. Один раз наорал при клиенте, когда она фотографировать собралась. Это уже в последний раз было, больше он не приходил. Она после этого вся в слезах сидела… А как его не пустишь – у нас же охраны нет! Заходи, кто хочет, мы же не закрытое предприятие, мы услуги населению оказываем! Я думаю, что это он ее убил.

– Ну, где же ты ходишь! – обрушилась на Варю мать. Она была одна – отец с утра уехал на работу. – Тебе следователь звонил!

Варя стойко выдержала это известие – все-таки Кристина была права – к дурным вестям лучше подготовиться заранее. Она только вздохнула. Мать раздраженно заметила, что, в конце-концов, Андрей приходился Варе мужем, и следователь абсолютно прав, что удивляется – почему вдова ни разу ему не позвонила? Тут Варя насторожилась:

– Погоди, какой это следователь звонил? Тот, который ведет дело Андрея?

– Ну а какой же еще? – удивилась мать. – Разумеется, тот самый. А ты знакома еще с каким-то следователем? Позвони ему немедленно – он оставил новый номер и хочет с тобой поговорить.

Дозваниваться пришлось минут пятнадцать – все время было занято. Наконец, Варя услышала в ответ мужской голос и торопливо назвала свое имя.

– А, да, – откликнулся мужчина. – Я вам звонил. Варвара Александровна, вы сейчас можете подъехать, посмотреть кое-какие фотографии?