приказал взять поклажу и отправиться в путь. С поста вернулся лишь один часовой.

— А где другой? — спросил Ракета.

— Не знаю, — растерянно произнес тот, кто созывал их свистом. — Обо что-то споткнулся… Сейчас явится…

Но, конечно, Стриж не появился.

— Выйди и свистни еще раз! — велел Ракета. — Может, он не слышал…

Свистун вышел и вскоре вернулся.

— Никто не отзывается, — сказал он с растерянным удивлением. — Я уж и свистел, и вокруг хаты обошел… Никого!

— И куда же он подевался? — задал кто-то бессмысленный вопрос.

— Всем еще раз обойти вокруг хаты! — приказал Ракета. — Все осмотреть! Живо!

Но и такие поиски также ничего не дали.

— Так! — жестко произнес Ракета и задумался. Думы у него были тревожные и злые. Он прекрасно понимал, что просто так, ни с того ни с сего часовой пропасть не мог. Не медведь же его задрал в самом деле! А коль оно так, то, следовательно, он ушел сам. Вот только куда и зачем? Ответы на оба этих вопроса были очень важными, но не было на них ответов. Вернее сказать, они были, но их было множество, и попробуй-ка выбери среди них правильные. А знать бы надо, потому что уход часового может таить в себе опасность для Ракеты и всей компании беглецов. А вдруг этот пропавший часовой решил соскочить, то есть отказался от побега? И беда не в том, что отказался, а в том — по какой причине. Тот, кто отказался, тот опасен. Он и донести может…

Искать в ночной тайге беглеца было делом нереальным. Кто знает, в какую сторону он мог податься? Или в каком лежбище затаился? Да и не для поисков заключенные собрались в заимке. Они беглецы, их самих, должно быть, сейчас ищут.

— Кого нет? — спросил Ракета.

— Кажись, Стрижа, — ответил кто-то. — Точно, его. Неужто соскочил? Вот сука…

— Берем поклажу, покидаем хату и ходу! — скомандовал Ракета. — Прапор, ты указываешь нам дорогу. Но гляди, если и ты попытаешься соскочить!..

Беглецы мигом расхватали поклажу и один за другим вышли из хижины. Кальченко повел их прямо на восток, к поселку Светлый…

…Стриж знал, что никто за ним по ночной тайге не погонится. Можно было и не торопиться, но он все равно спешил вернуться в лагерь и сказать там: «Так, мол, и так, спасайте поселок Светлый, через две ночи его должны поджечь». И выложить все доводы, чтобы ему поверили. А уж дальше будь что будет… Главное, побыстрее добраться до лагеря. Главное, успеть.

Однако спешка сыграла с ним очень неприятную штуку. Он заблудился в ночной тайге. Вместо того чтобы идти прямо на запад, где находился лагерь, он свернул на юг. Небо было беззвездным, и ориентироваться по звездам Стриж не мог. Да и не умел он ориентироваться по звездам, хотя бы они и были на небе. Поэтому он шел и шел на юг, оступаясь, запинаясь о коряги и камни, проваливаясь в какие-то ямы с водой, и уходил от лагеря все дальше и дальше…

Глава 10

Если ты спецназовец КГБ, то о многих обычных и привычных любому человеку вещах и понятиях можешь забыть. Потому что почти не бывает в твоей хлопотной жизни этих самых вещей и понятий. Например, полноценного отпуска. Даже если ты в отпуске, то все равно должен быть готовым в любую минуту и в любое время суток о нем забыть и мчаться, образно выражаясь, на зов боевой трубы. То есть приступить к выполнению очередного задания, которое, конечно же, очень важно и при этом не терпит отлагательств. Ну а что поделать, на то ты и спецназовец КГБ.

Именно так все и случилось со спецгруппой спецназа, возглавляемой майором Вячеславом Богдановым. Он сам, а также его подчиненные майор Александр Дубко, капитан Федор Соловей и прапорщик Геннадий Рябов пребывали в отпуске. Они отдыхали в санатории. Причем все вместе, вместе с женами, и не где-нибудь, а в солнечном Крыму. Что же касается еще одного члена спецгруппы — старшего прапорщика Степана Терко, то он ни в каком отпуске не находился, а лежал в столичном госпитале, где лечил старые боевые раны, которые прежде ему было вылечить недосуг.

И вот тут-то, в это самое время, после целой недели блаженного ничегонеделания ранним утром в номере Богданова раздался телефонный звонок. По опыту Богданов знал, что коль звонят ранним утром, то сразу же вслед за звонком вся его последующая жизнь изменится самым мгновенным и решительным образом. Утренний звонок, где бы Богданов ни находился, всегда был сигналом к немедленному действию. Так было всегда, так случилось и в этот раз.

— Богданов слушает, — сказал Богданов в трубку. — Что? Понятно. Будем… Увы, — это слово было адресовано исключительно жене. А больше и говорить ничего было не надо. Если ты жена спецназовца, то ты всегда поймешь своего мужа даже по произнесенному им междометию.

Примерно те же самые междометия сказали своим женам Дубко и Рябов. Что касается Соловья, то ему и объясняться было не с кем, так как он не был женат.

Отбыть срочным образом из Крыма в Москву, да еще в разгар курортного сезона — проблема, по сути, неразрешимая. Но не для спецназовцев. Спустя три часа после утреннего звонка Богданову он сам, а также Дубко, Соловей и Рябов уже были в симферопольском аэропорту, и более того, сидели в самолете, который выруливал на взлетную полосу, готовясь вылететь в Москву. Ну а спустя два с половиной часа они уже были в Москве.

А еще спустя час Рябов по поручению Богданова беседовал в больничном холле со Степаном Терко.

— Будем считать, что курс лечения ты прошел полностью, — говорил Рябов Степану. — В ускоренном темпе, как и полагается настоящему спецназовцу. Собирай манатки — и поехали. Кажется, намечается дело.

— Что за дело — известно? — поинтересовался Терко.

— Пока нет, — ответил Рябов. — Да и какая разница? В любом случае это будет увлекательная и веселая прогулка в каком-нибудь живописном месте. Как обычно.

— Ну, это понятно, — усмехнулся Терко.

— А если понятно, то зачем спрашиваешь? Собирайся. Да не забудь трогательно и нежно попрощаться с врачами. Все-таки они тебя лечили: ставили уколы, припарки, клизмы…

Лечащий врач категорически отказался отпускать Степана.

— И что с того, что вы спецназовец? — резонно возразил он. — Мне это без разницы. Здесь госпиталь, лечебное учреждение. А в нем нет никаких спецназовцев и тому подобных таинственных личностей. Будь вы хоть английская королева, мне без разницы. Для меня вы обыкновенный больной, который нуждается в