Юлия решила постучать в дверь. И тут с изумлением обнаружила, что дверь квартиры не заперта.

Здравый голос в голове говорил ей, что не нужно входить. Лучше вызвать аварийку, а самой как можно скорее уходить отсюда. Но Юлия не стала слушать этот голос, она слушала свою интуицию и решила, что никак нельзя тратить драгоценные минуты, когда за дверью, может быть, умирает человек.

Она толкнула дверь и вошла в квартиру.

Прихожая была большая и захламленная. В ней стояли прислоненные к стене картины на подрамниках, старинные стулья, явно непригодные к эксплуатации, и еще какие-то бесполезные предметы. Но рассматривать этот бедлам у Юлии не было времени, потому что запах газа внутри стал еще сильнее.

Юлия задержала дыхание, сообразила, в каком направлении находится кухня (именно оттуда особенно сильно пахло газом), и бросилась вперед.

На кухне, перед открытой духовкой старой газовой плиты, не подавая признаков жизни, лежала Анна Волынская. Все краны на плите были открыты.

Легкие у Юлии разрывались. Из последних сил сдерживая дыхание, она подбежала к окну, распахнула раму, высунулась наружу и жадно вдохнула свежий воздух.

Ей хотелось дышать и дышать, но она помнила об Анне. Открыв окно как можно шире, вернулась к плите, закрыла все краны, оттащила Анну от плиты и попыталась найти у нее пульс. Пульс был, но очень слабый. Юлия подтащила женщину к окну и подняла ее голову, чтобы обеспечить доступ свежего воздуха.

Лицо Анны было цвета домотканого полотна, глаза закрыты, она едва дышала.

Юлия пристроила ее на подоконнике и похлопала по щекам.

Анна хрипло вздохнула и открыла глаза.

Лицо ее немного порозовело. Оно было еще бледным, но все же не совсем покойницкого цвета.

– Где я? – прохрипела она, удивленно глядя на Юлию.

– В своей собственной квартире. На кухне.

– Кто вы? Как вы здесь оказались?

– Почувствовала запах газа и вошла, – ответила Юлия почти чистую правду. – Дверь была не заперта.

– Не заперта? – удивленно переспросила Анна. – Почему не заперта? И почему здесь так пахнет газом?

– Все краны плиты были открыты. Это ведь не вы их открыли?

– Конечно, нет… а где… где Лора?

– Хороший вопрос. – Юлия хотела еще что-то сказать, но Анна беспокойно зашевелилась и попыталась встать.

– Ей, наверное, плохо… ей нужна помощь… она, наверное, тоже надышалась газом…

Попытка встать привела к тому, что Анна снова побледнела и без сил откинула голову, Юлия едва успела ее подхватить.

– Лежите уж! – прикрикнула на нее Юлия. – Не думаю, что Лоре нужна помощь. Она и сама прекрасно управляется со своими проблемами. И другим устраивает проблемы. Это ведь она открыла газ…

– Она? Не может быть! Бедная девочка не могла… а вообще, откуда вы ее знаете? Кто вы такая?

Вот ведь как. Сама чуть валенки не отбросила, где бы спасибо сказать, а она вон – кто вы такая! Еще полицию пригрозит вызвать, ну надо же…

– Так все-таки… – теперь Анна смягчила интонацию, – кто вы и как… ну да, запах газа, дверь…

Вместо ответа Юлия внимательно взглянула на Волынскую, покачала головой и проговорила:

– Давайте уже переберемся в комнату, там и поговорим. Разговоры на кухне – это традиция прошлого века. Надо двигаться вперед. Вроде газ уже выветрился. Вы как – можете идти?

– Да, вроде мне получше…

Анна поднялась и, опираясь на Юлину руку, прошла в комнату. По дороге пришлось пару раз останавливаться и отдыхать, потому что коридор был длинный и узкий, как раньше говорили – кишкой.

Комната в этой квартире была одна, довольно большая, но странной формы, трапецией – к одному концу она заметно сужалась, там было единственное окно, выходившее во двор-колодец, поэтому в комнате и днем, наверное, было темновато.

Комната была многофункциональной: судя по наличию двух столов, письменного и обеденного, она исполняла роль и гостиной, и кабинета, а к вечеру, когда раздвигался велюровый диван, превращалась в спальню. На стенах между книжными шкафами и стеллажами с художественными альбомами висели фотографии и старинные гравюры в простых деревянных рамочках.

На круглом столе, застеленном красной льняной скатертью, стояли две чашки, сахарница и вазочка с сухим печеньем.

– Да, вид у вас еще не очень… – проговорила Юлия, оглядев хозяйку квартиры. – Может, вам кофе сделать? Или чаю?

– Чай? – переспросила Анна. – Мы с Лорой выпили чаю, и мне потом стало плохо…

– Вот как? А потом?

– А потом… потом я ничего не помню. Раньше со мной такого никогда не случалось.

Юлия осмотрела чашки. В одной были остатки чая, другая – чисто вымытая.

– Вы помните, из которой пили вы, а из которой – Лора?

– Я – из этой. – Анна показала на чистую чашку.

– Все ясно. Вы отвлекались, отходили от стола, прежде чем выпили свой чай?

– Ну да, отходила. Хотела кое-что найти…

– Ну вот, в это время она и подлила вам клофелин. А потом вымыла чашку, чтобы не оставить следов.

– Кло… как вы сказали?

– Клофелин, – повторила Юлия.

– А что это такое?

– Господи, неужели вы не знаете? Не думала, что в наше время кто-нибудь не знает, что это такое. Вроде с молодежью работаете, должны следить…

– Представьте – не знаю! – с вызовом ответила Анна. – Вы тоже не знаете многого, что знаю я. Например, знаете вы, что такое лессировка? Или сфумато?

– Ну, не будем заедаться! – примирительно проговорила Юлия. – Клофелин – это такое лекарство, которое часто применяют злоумышленники, точнее, злоумышленницы. Их так и называют – клофелинщицы. Выбрав потенциальную жертву, богатого баклана, клофелинщица заводит с ней, точнее, с ним, разговор, знакомится, заигрывает, приглашает куда-нибудь выпить, подливает жертве в напиток лошадиную дозу клофелина.

Жертва от этого теряет сознание, а если доза уж слишком большая, то и умирает. А злоумышленница обчищает ее – точнее, его карманы. А если жертва так глупа, что приводит клофелинщицу к себе домой, то та обчищает квартиру. Так вот, обычно клофелинщицы – привлекательные молодые женщины…

– Вы хотите сказать, что Лора… не может быть! И потом, – усмехнулась Анна, – я ведь вовсе не богатый, как вы выразились, баклан, брать у меня нечего, сами видите… – Дрожащей рукой она обвела комнату.

Юлия услышала в ее голосе такую неподдельную горечь, что вспомнила слова той старушенции, которая живет теперь в квартире Анниного отца. Да, похоже, облапошил женщину ее муженек, небось из-за квартиры на ней и женился! Что ж, сама виновата, нечего было рот разевать, надо было в зеркало на себя почаще критически смотреть. История, в общем, обычная, житейская, Юлии до нее дела нет.