объединения всего человечества. Однако нынешнее положение значительно осложняется и так называемым «пробуждением» Востока, т. е. выходом на первый план и других евразийских парадигм. Иначе говоря, можно констатировать, что мир вполне может стать «большой Европой», но может быть и «большим Китаем» или «большим исламом», ибо у этих парадигм тоже есть все необходимые возможности и способности для консолидации всех культур. Именно это обстоятельство во многом определило такой ожесточенный характер современных информационных войн («противостояние цивилизаций» по терминологии С. Хантингтона). Сэмюэл Филлипс Хантингтон (1927—2008), американский социолог и политолог, предложил в статье «Столкновение цивилизаций?» (The Clash of Civilizations?) в 1993 году в журнале Foreign Affairs, а затем в 1996 г. в книге «Столкновение цивилизаций» концепцию этнокультурного разделения цивилизаций, обнародованной им. Она описывает динамику современных международных отношений сквозь призму конфликтов на цивилизационной основе. Хантингтон высказал мнение о неизбежности в будущем противостояния между исламским и западным мирами, которое будет напоминать советско-американское противоборство во времена Холодной войны.

О том, что идеологическое структурирование еще может пойти с помощью Библии, говорит и пример античных обществ. В Римской империи тоже существовали мощные секулярные теория и практика, но они не решили проблем формирующейся средиземноморской цивилизации. Римская культура уступила христианству, которое пошло не от проблем, связанных с конкретными реалиями, т. е. пошло не вслед за этими проблемами, а предложило дедуктивный подход, универсализировав библейскую парадигму и соединив ее непротиворечиво с «античной» культурой, вышло тем самым на общечеловеческий (в тех условиях цивилизационный) уровень. Оно выработало и социальные рецепты, которые не столько решали конкретные проблемы, сколько их предупреждали.

Библия в наше время приобретает, или вернее сказать, усиливает свое философское значение. Именно в ней ищут ту постановку вопросов и алгоритм видения ситуации, которые могут помочь «вывихнутому веку». Библейский философский подход, ориентированный на системное восприятие и структурирование «знания», выступает ныне как один из самых авторитетных оппонентов философским исканиям и ревизиям, стремящимся максимально «деидеологизировать» общество. К тому же, библейский подход обладает всеми признаками максимального универсализированного, ориентированного на все человечество, что явно необходимо и на данном этапе глобализации.

Одним из сложнейших в истории человечества является вопрос о смысле истории. Религиозный подход к этой проблеме был широко распространен в период, когда существовали «миры» и только религия смогла сыграть роль единой идеологии для них, предлагая, разумеется, для каждого из них разные формы и конструкции. Религия исходила из статического понимания реальности и социо-культурную модель воспринимала как особую конструкцию, которую надо построить, распространить, сохранить. Культура была своеобразным механизмом адаптации к определенной пространственно-временной ситуации и механизмом оптимальной трансляции социо-культурной модели во времени и пространстве. Культура, следовательно, не только деятельность, но и трансляция опыта этой деятельности.

Развитие истории по многим параметрам напоминает развитие географии. И это не случайно. Эти когда-то две сферы знания, а ныне сложные и разветвленные науки, имеют принципиальное значение для развития человечества, которое вынуждено постоянно определять свое место во времени (история) и пространстве (география). Эти знания должны быть максимально непротиворечиво сопряжены друг с другом в формате, образно говоря, очков. Как в очках «левый» и «правый» «взгляды» дают возможность увидеть объект в трехмерном измерении, дать его внешние, прежде всего, пространственно-временные характеристики и сущностные признаки и особенности, так и диалектическое взаимодействие истории и географии на любом этапе должно дать цивилизации объективное и адекватное представление о ней самой и ее месте в человеческом сообществе.

В период средневековья как период классических («аграрных») цивилизаций историко-географический синтез работал на религиозную форму парадигмы. В европейской истории это был, безусловно, европоцентричный подход, достаточно четко выявляющий потенции и претензии христианского «мира». Результаты его работы очевидны, ибо этот мир (латинский, христианский, франкский) был довольно широко известен в разных концах Евразии и пользовался немалым уважением, хотя и не поддерживались его экспансионистские устремления.

В период «новой истории» складывается моноцентричная (европоцентричная) модель мировой экономики, и соответственно широко распространяется европоцентричная модель «всемирной» или «всеобщей» истории. Даже в самые глухие уголки земного шара в это время проникает капитализм и вместе с ним становящаяся общепланетарной социальная, экономическая, политическая, философская, историческая и т. д. лексика, выросшая во многом на греко-латинской и иудео-христианской терминологии.

Образно говоря, можно утверждать, что в это время существовала модель не только географического глобуса, но и экономического и исторического, когда все страны и народы мира характеризовались с точки зрения именно европейской методологии. При всех своих явных недостатках, европоцентризм все же стал весьма добротным основанием для соединения воедино различных исторических портретов и получения некоего «группового портрета». Этот портрет немного напоминает известную фреску Рафаэля «Афинская школа», где на одном пространстве собраны философы разных времен, но во главе их находятся Платон и Аристотель.

Для любой цивилизации важно иметь представление о своей истории и чужих историях. В средние века, когда не было оживленных экономических и политических контактов между «мирами», это делали с помощью таких маркеров, как религия, язык и «народ» (этнос). Они взаимосвязаны. Латиняне и византийцы четко обозначили ислам как религиозную ересь, т. е. как цивилизационную опасность (своего рода ВИЧ), и связали это с иным языком и «народом» (по терминологии XX в. этносом), который «впал в ересь» изначально – это арабы. В реальной политике они обязательно учитывали этнические, экономические и культурные нюансы (в частности, разумеется, знали, что иранские Аббасиды создали второй халифат), но ислам фактически до сих пор развивается почти исключительно только в тех конструкциях, которые создали именно арабы (аравитяне): сам ислам и его основные варианты – суннизм и шиизм. Идея особой роли народа обязательна для цивилизаций: «избранный народ», «непокорный народ», «злой народ», Ханьская империя как Поднебесная и Срединная и т. п.

Европейская общественная мысль, действительно, немало рефлексировала по поводу своей и всеобщей истории и заслужила право на «должность руководителя» тогдашней исторической программы. Однако в XX в. складывается совершенно иная макроэкономическая и геокультурная ситуация и активно начинают проявлять себя иные историографические и культурологические традиции. Экономическая карта мира как модель триумфального шествия капитализма начинает восприниматься как минимум сложно. Одновременно нововременная модель «всеобщей истории» (исторический глобус) как основа для дальнейшей совместной «истории всего прогрессивного человечества» начинает активно оспариваться. «Капиталистическая» модель развития, безусловно, столкнулась с одним из серьезнейших кризисов в своей жизни. Изменится ли модель экономического или исторического «глобуса» в результате современной мировой информационной войны, сказать сейчас еще невозможно, хотя следует, справедливости ради, отметить, что пока ни «Восток», никакая другая часть света своей альтернативы еще не предложила. Не стоит забывать, что современная глобализация инициирована именно европейским капитализмом.

Оба библейских текста (Ветхий и Новый Заветы) активно вводят идею