Как выяснилось, Тоон очень ловко управлялся с компьютерной программой для визажистов. Уже через полчаса передо мной на экране появился окончательный вариант Луиджи Молима. К нему придется привыкать, но я остался вполне доволен. Если глядеть издалека, в этом Луиджи даже было что-то от Казановы.

Мне назначено прийти через месяц. Для первого раза Тоон на полденька придаст мне новый вид с париком и усами. Позже, в Италии, мои собственные волосы должны выглядеть в точности, как этот парик. Тогда же я получу практический урок ежедневного поддержания нового облика и осанки, а также попробую усвоить новую походку.

У меня голова пошла кругом.

– Поздно дрейфить, старина, – сказал Тоон. – Вам же надо стать кем-то другим? Вот и постарайтесь. Даром только солнце всходит. Если не измените походку, рискуете быть узнанным. Иногда человека узнают по походке с расстояния в сотню метров. Не так уж это и трудно. Вам не придется прихрамывать весь день.

В следующий раз я должен буду часок погулять по улице, привыкая к своему новому «я». Я попытался возражать, но Тоон был неумолим:

– Делайте, что вам говорят, не то я откажусь от этой затеи. Я профессионал и не сдаю полработы.

– О’кей, о’кей.

– Ну, а теперь пивка?

Меня злит, что Артур порой слишком долго валяется на диване и демонстративно медленно поднимает ноги, когда мне нужно пройтись пылесосом. И он еще критикует мою манеру работать.

– Это неэффективно, – заявляет он, когда я делаю несколько дел сразу.

– Ну да, эффективнее лежать и ничего не делать.

– Когда женщины говорят, что они умеют делать несколько вещей одновременно, это означает, что они одновременно кладут в суп несколько приправ.

– Жаль, что ты даже не сам это придумал, Артур Опхоф.

В такой вот атмосфере протекают наши беседы, прерываемые долгим молчанием.

К счастью, когда я дома, он обычно уходит часов на десять. Говорит, что выполняет поручения Ваутера и Йоста, но что-то я сомневаюсь. Уже несколько раз я находила в кармане его брюк билет в музей. Всегда один, не два, из чего делаю вывод, что он не завел шашни с другой женщиной. Не думаю, что он настолько расчетлив, что оставляет один билет в кармане, чтобы ввести меня в заблуждение, а другой выбрасывает и вдобавок твердит, что работает для приятеля.

Я собиралась спросить, где находятся предприятия Ваутера – в Музее сумок или в Музее Ван Гога, но не стала себя выдавать. Интересно, что такое он потерял в этом, прости господи, Музее сумок. Он всегда использует только пластиковые пакеты. У нас дома их целая куча, ведь всякий раз, отправляясь в супермаркет «Юмбо», он покупает там новый пакет. Хотя я всякий раз прошу его взять старый.

Когда я ухожу на работу, Артур безвылазно торчит дома. Дескать, совершенно случайно у приятелей не нашлось для него поручений. Тогда он потихоньку возится с бумажками или изображает из себя художника. У него новое хобби – живопись. Сидит на чердаке за мольбертом и с важным видом малюет большими мазками пятна ярких красок.

Недавно я не выдержала:

– Какая прелесть, Винсент Опхоф. Или лучше называть тебя Артур Аппел?

– Как хочешь, дорогая.

Я все-таки злюсь на него, хотя взяла себе за правило не злиться.

– У Хюммела проблемы, – сообщил Йост, когда мы заняли угловой столик в кафе, куда он меня пригласил.

– Как так?

– Он говорит, что организация липовых похорон оказалась намного сложнее, чем он думал.

– И он узнал об этом только сейчас?

– Да, ты его первый заграничный труп. До сих пор он не работал с нидерландцами, которые скончались за границей и которых надо вернуть на родину, такие сложные случаи он сплавлял своему компаньону. Говорит, что потребуется оформить уйму документов и обойти уйму законов. Поэтому он спрашивает, нельзя ли тебе помереть обычным образом, в Нидерландах.

Мы с Йостом пришли к единому мнению, что падать в пропасть в Нидерландах ненадежно, хотя бы потому, что здесь нет пропастей, и что Этьен Хюммел, наш мошенник-похоронщик, так легко от нас не отделается.

Йост заверил меня, что у него достаточно компромата на Хюммела и он не позволит ему вильнуть. В ближайшее время нужно назначить новую встречу с этим изворотливым подонком и еще раз внушить ему, что к чему.

– Собственно, так ли уж необходимо, чтобы он на своей труповозке действительно ездил во Францию и обратно? А не мог бы он, так сказать, сделать разворот прямо отсюда? – спросил я.

Йост взвесил этот вариант, но решил, что самое для нас лучшее – точно придерживаться намеченного плана.

– Всегда нужно врать как можно ближе к истине, Артур. Это минимизирует риск. Представь себе, что Афра поедет во Францию, чтобы на труповозке сопроводить тебя домой.

– Не поедет, – успокоил я его. Подумал и добавил: – Хотя на сто процентов я не уверен.

– Вот видишь. И еще: нужно, чтобы эту машину заметили во Франции, может, стоит сделать парочку фото на месте. Лучше перебдеть. А насчет всего прочего имей в виду: чем ты дальше, тем труднее контролировать ситуацию.

Нет, пусть господин Хюммел, согласно договоренности, дважды съездит во Францию и обратно. И как можно скорее, во всех деталях, все выяснит и утрясет.

– Твое здоровье, Йост.

– Твое здоровье, Луиджи.

Позже я еще порылся в интернете. В самом деле, не так-то просто помереть без всевозможных бумажек, штампов и заключений. Принимаются разные меры, чтобы уголовники не могли слишком легко начать новую жизнь. Тем не менее ходят слухи, что там и тут в Италии некий якобы изрешеченный пулями крестный отец мафии восстал из мертвых с другим паспортом в кармане. Значит, они там, в Тоскане, к этому привыкли и не будут задавать лишних вопросов дружелюбному голландцу, который приехал жить в свой домик на холме и которого постоянно можно встретить в местном кафе, супермаркете и ресторане. И он вполне прилично говорит по-итальянски, так как с изучением языка у меня все в порядке. Несколько лет я по-итальянски мог сказать только: È pericoloso sporgersi! – Не высовываться! Так было написано на четырех языках на окнах всех поездов международных линий «Интеррейл». Когда-то я ездил по Европе по билету этих линий. Но это было в доисторическую эпоху, еще до Афры.

– Как часто ты этим еще занимаешься? – После нашей еженедельной игры в гольф Ваутер снова принялся потешаться над Стейном. Стейн и впрямь слегка смутился.

– Примерно раз в неделю.

– Понятно, один вечер, по расписанию. А ты, Артур?

Не зря я боялся, что однажды и до меня дойдет очередь.

– Я недавно прочитал… Один профессор сексологии из Амстердамского университета рекомендует: делайте это с удовольствием – или не делайте вообще. – Мне казалось, ответ вполне дипломатичный, но от Ваутера так легко не отделаешься.