«Потерю искать – зря время терять» – таков их девиз.

Стейн становится довольно печальной фигурой, ну как его оттолкнешь? Вот и поддерживаешь бедолагу, из гуманных побуждений, по пятницам после полудня.

Но проект «Италия» создает проблему. Мы не можем посвятить в него Стейна. При всем желании ему нельзя в нем участвовать. Если после моих фальшивых похорон он встретит в булочной Афру, его замучают угрызения совести. Если его жена Теа учинит ему допрос с пристрастием на предмет гольф-тура во Францию, он не выдержит и проболтается о тайном пристанище в Италии. Участие Стейна в заговоре во много раз увеличило бы риск провала. Не говоря уже о том, что Стейн, с его грамотной речью, через пару часов и после нескольких кружек пива начинает страшно раздражать Ваутера. И тот задает ему вежливые вопросы типа:

– А твоя Теа в рот берет? У нее такая огромная пасть!

Подобные вопросы Стейну не нравятся.

Мне, кстати, тоже. Но, к счастью, приятели редко интересуются подробностями моей сексуальной жизни.

Мы отменяем гольф, только когда погода совсем уж скверная. При обычной плохой погоде мы делаем девять лунок, а во всех прочих случаях – восемнадцать. Ловим кайф четыре часа подряд, после чего пиво и тефтельки приобретают восхитительный вкус. Но в последние недели после гольфа мы все нетерпеливее ждем, когда же наконец Стейн отправится домой и мы сможем зарыться в свои итальянские планы. «Зарыться» – одно из самых нелепых слов, какие я знаю, попробуйте произнести его пять раз подряд, но здесь оно уместно. Предвкушение – великая вещь. Мы ведем себя как мальчишки, которые построили шалаш в лесу, тайком курят сигареты и заедают каждую целой пачкой бисквитного печенья.

Наша тайная хижина – вилла в Тоскане с видом на холмы и холодильником, полным вина и пармской ветчины. И Стейну с нами не по пути. Но как отделаться от него пристойным образом? Пока что мы не придумали ничего лучше, чем помалкивать при нем как партизаны.

Но один раз я проговорился.

– Как сказать по-итальянски «мяч послан в аут»? – брякнул я.

– Ты это к чему? – не понял Стейн.

– Да так просто…

Ранняя весна. Расцвели крокусы.

Мои сомнения растут по мере приближения окончательного решения. Несколько месяцев назад я был полон решимости и чувствовал себя героем, а теперь, когда до моего исчезновения осталось всего четыре месяца, появилась неуверенность.

На прошлой неделе я трусливо промямлил Йосту и Ваутеру, что хорошо бы отложить весь план еще на годик, так сказать для лучшей подготовки. И получил по полной.

– Артур Опхоф, чертов слабак, если ты думаешь, что мы упустим две роскошные поездки летом в Италию только потому, что вы, сударь, готовы наложить в штаны, то очень ошибаешься, – улыбнулся Йост, но как-то жестко.

– Хочу добавить, – сказал Ваутер, пристально глядя на меня прищуренными глазами, – что тогда тебе придется поискать двух новых друзей.

Я понял, что точка невозврата давно пройдена. Об отказе путем отсрочки не может быть и речи.

– О, тогда пардон, бредовая была идея.

– Да-да, – прозвучало одновременно из двух глоток.

И хорошо, что Йост и Ваутер отреагировали так резко. Погрози мне пальчиком – и я лапки вверх.

Я отдаю себе отчет, что, вероятно, провожу в Голландии последнюю весну, а если вернусь, то нескоро. Интересно, там у них, в Тоскане, тоже есть крокусы?

В суринамско-креольском обряде погребения члены похоронной команды раздают скорбящим родственникам носовые платки, чтобы слезы не капали на мертвых. Дело в том, что слезы могут подпортить связь с миром духов.

Кроме того, теперь я знаю, что существуют гуманитарные похоронные ораторы, фонд «Погребальное наследие», похоронный сайт uitvaartmarkt.nl, мемориальные чаши и урны в садах.

Я посетил музей похорон «До встречи». Красивые гробы, прекрасные фотографии и впечатляющая коллекция миниатюрных катафалков. Композиции из волос вызывают некоторые возражения. Ни одного длинного светлого конского хвоста на стене или какого-нибудь растаманского дреда, сплошь унылые кружева из мелких седых кудряшек.

Великолепным экспонатом музея считается старинный сундук с погребальной утварью. А в нем еще и пила. Я никак не мог отделаться от мысли о трупе, слишком длинном для этого гроба. Там, правда, слонялся смотритель, какой-то назойливый волонтер, но я не решился спросить, для чего служила эта пила.

Чтобы отвлечься от такого множества мертвечины, я заглянул в ближайшее кафе и заказал тосты с сыром, ветчиной и кетчупом.

Музей входит в комплекс «Де ниуве остер» – место захоронений, крематорий, мемориальный парк. Это не кладбище, а нечто совсем иное. Огромный парк. Во время первого посещения музея я осмотрел только первую линию могил. Судя по надписям и фото на надгробиях, на этом участке хоронят важных цыган. На могиле одного цыганского барона красовалось не только большое фото его самого, но и его американского лимузина. Огромные безвкусные гробницы с множеством мраморных колонн на чем-то вроде балкона давали понять, что смерть цыгана из племени рома отнюдь не располагает к смирению. Впрочем, это могло быть и племя синти, не знаю, какая между ними разница. Слышал однажды, что они обзывают друг друга, значит, какая-то разница все-таки должна быть. Кроме того, не исключаю, что там лежат никакие не цыгане, а югославские мафиози.

День был пасмурный, моросил дождь. Я еще вернусь сюда в какой-нибудь солнечный день, с термосом, полным белого вина.

– Маленький Янтье, семи лет, неожиданно входит в ванную комнату. Его мама, стоящая под душем, быстро прикрывает обеими руками свой ершик. «Что у тебя там?» – с любопытством спрашивает Янтье. «Э-э-э… птенчик», – отвечает его стыдливая мама. «Ну, – говорит Янтье, – смотри, как бы он не клюнул тебя в матку».

Стейн был последним человеком, от которого Йост, Ваутер и я могли ожидать подобного перла. Стейн сразу же вырос в наших глазах, что было не очень кстати. Ведь мы уже постановили, что как раз сегодня Ваутер растолкует ему, что он не сможет участвовать в наших гольф-турах нынешней весной и летом. Мы исходили из того, что Стейн не сможет взять отгулы в школе, но полной уверенности у нас не было. А вдруг он воспользуется специальными отпускными днями для пожилых работников?

Мы могли бы вообще ничего ему не говорить, но вероятность, что он догадается, что мы ездили в Италию без него, была слишком велика.

– Послушай, Стейн, дружище, надо бы перетереть… поговорить кой о чем. – Ваутер смотрел на Стейна исподлобья.

Стейн смотрел на Ваутера озадаченно.

– О чем? Ну, выкладывай.

– Дело такое… через пару месяцев Йост, Артур и я устраиваем две небольшие экскурсии. Вероятно, ты бы все равно с нами не поехал, из-за работы, но на всякий случай имей в виду, что ничего не выйдет.